Самоизоляция, или Чтоб твою мать
Шрифт:
– Да, Макс, всё ты верно сделал, только мне этого делать не надо было, а маме ты сделал всё верно. Молодец!
– Спасибо! Можно я пойду? Мне надо уровень пройти, а из-за тебя я опять буду начинать всё сначала, а это, блин, полчаса.
– Так, что это за слово такое, блин? Прекрати ругаться! Чтоб я этого больше не слышал от тебя! Понял?
– Вам можно, а мне нет? Херня какая-то…
– Так, никаких игр! Ты сам напросился. Будешь сейчас Пушкина читать. Вот, вот это вот, блин, от сих до… сих! Понял? – Виктор достал с книжной полки потрепанный томик Пушкина и всучил опешившему от такого поворота
– Просто читать?
– Нет, блин, с выражением!
– А давай читать вместе?! Ты же тоже сейчас ругаешься? – Максим с издевкой посмотрел на отца, который старался изо всех сил изобразить на своём лице негодование, но смех и улыбка всё сильнее и сильнее блокировали игру доморощенного актера.
– Не умничай! Выучишь наизусть две страницы и пойдешь играть на компьютере. Понял?
– Понял…
Тем временем Елизавета что-то готовила на кухне. Было странно, но все телефоны в доме молчали, ни одного звонка?!
Виктор решил проверить связь на своём телефоне. Он набрал номер Лизы и, о, чудо! – попал на тёщу, с которой отношения с первых дней знакомства просто не заладились.
– Нина Петровна, добрый вечер! Звоню сообщить Вам, что у нас всё нормально. Мы прилетели и скоро будем ужинать.
– А что это у вас там с телефонами? Не могу ни до кого дозвониться, – тёща на удивление разговаривала миролюбиво.
– Да, видимо, настройки сбились после перелёта, – как-то неуверенно высказал первую пришедшею на ум версию Виктор, начинавший всё сильнее и сильнее тяготиться разговором с «мамой».
– Так возьми и поправь! Если и тут у тебя руки из жопы растут, Макса попроси!
– Алё, алё! Плохо слышно. Сейчас перезвоню, – это были последние слова в разговоре с тёщей, т. к. Виктор нажал на значок «разъединение разговора» и в сердцах бросил телефон на журнальный столик.
Родина. Что такое слово или даже понятие «Родина»? Слово это на устах любого из нас, но что оно для каждого означает – сказать трудно. Для большинства людей слово «Родина» начинает употребляться лишь в период эмоционального всплеска, когда что-то такое произошло или происходит с человеком, когда он, т. е. человек, начинает вспоминать либо Бога, либо Родину, ища либо поддержку своим силам, либо стараясь снять накал чувств и эмоций.
Помнится, где-то недавно я слышал очень и очень оригинальное сравнение Родины с задницей. Точнее, не с задницей как таковой, а с некоем процессом, так или иначе связанным с задницей.
– Витюша! – Лиза позвала на кухню супруга, чтобы тот помог ей открыть банку с солёными огурцами.
– Чего?
– На-ка, открой. У тебя силы больше, – с улыбкой заметила Лиза. – А что это по телевизору всё говорят о коронавирусе в Китае? Как думаешь, это серьёзно?
– Да чёрт его знает?! Главное, что у нас в России, да и в Европе этой заразы нет. Это всё у них, жрут всякую хрень, а потом от неё же и ссутся, и срутся, и дохнут, да ещё и других заражают.
– Слушай, сказали, что уже в Европе и США есть первые случаи заражения. Хорошо, что мы не в Китае были?! Да?
– Да забей ты на этот коронавирус! Всякую хрень слушаешь и повторяешь… При нашем Президенте ничего плохого нам не светит. И сам живет,
– Да не бери ты в голову! Думай о хорошем, о Родине, обо мне, о семье нашей… Родина…
– Кстати, Лизон, а ты знаешь, например, что такое Родина? – Виктор с прищуром посмотрел на жену, которая от такого необычного для неё вопроса вдруг вошла в лёгкий ступор. – Сейчас Макс нам поможет. Макс! Макс, сынок, подойди к нам на кухню, – позвал школяра Виктор.
– Ну чего ещё? – Максим в руках держал планшет, на котором было стихотворение великого А.С. Пушкина в современной интерпретации поэта-пересмешника Т. Зильбера.
– Ну-ка, что у тебя там? – Виктор вырвал из рук сына новенький планшет и начал вслух читать литературную хрень:
Унылая пора! Очей очарованье!Приятна мне твоя развратная краса —Люблю я бабские жеманство и кривлянье,Движенья разные: вокруг, туда-сюда,Люблю я стоны, запахи, дыханье,И…– Витя! Прекрати эту пошлятину читать! – Лиза негодовала. Она была просто не в себе. – Ты что, не можешь отличить хорошее от дерьма? Урод! Тебе что отец велел делать, а? Читать Пушкина, а это что такое? Где ты это взял?
– В интернете, – понурив голову промямлил Максим.
– Нет, вы только посмотрите на этого умника?! – не унималась взбешенная мать, – мы с отцом учим тебя хорошему, доброму, родину любить, а ты… вон что придумал?! Ты мне лучше скажи, твои друзья тоже такие же? Или они – нормальные?
– Нормальные…
– А родители у них нормальные? Как мы или другие?
– Не знаю я, какие у них там родители, только они жопу ВВП не лижут и на каждом углу не бьют себя в грудь с восторгом, как они любят лидера нации!
Старшие Трунькины остолбенело смотрели на своё любимое чадо широко раскрытыми глазами. Они не готовы были к такому повороту разговора с девятилетним чадом, выдавший кратко, но ёмко своё презрительное отношение к своим родителям, которые инвестировали в своего ребёнка всё, о чём только можно было мечтать, по их понятиям, разумеется.
Мальчик не отличался от сверстников какими-то глубинными знаниями или способностями, звёзд с неба не хватал. Он был обычным девятилеткой, ещё не пивший, не коловшийся, с неиспорченной душой пацаном, учившийся с обычными ребятами в обычной средней школе Приморского района Санкт-Петербурга. И где это он мог такого нахвататься? Кто его мог такому научить?
– Так, Максимушка, помоги нам, пожалуйста, – Лиза достала мусорное ведро и протянула его сыну. – Сходика, вынеси мусор.
– Да, упустили мы где-то нашего сына, – сказал Виктор жене, когда за Максом закрылась входная дверь в квартиру. – Надо будет его с осени отдать в нормальную гимназию. Пусть-ка с нормальными детьми учится, а не с этой гопотой.