Самолеты, или История Кота
Шрифт:
— А? Да, я… Более или менее. Наверное, просто не до конца осознал пока.
— Понимаю. Слушай, ты вот что. Лёшка может заупрямиться — ты его знаешь. Если я прав, и если маме не удастся его уговорить, то ты уж его убеди, пожалуйста. Ладно? Всё-таки ты старший брат.
— Заупрямится? Да нет, почему бы…
— Не знаю. Но Соня, похоже, думает именно так. Ты бы и с ней поговорил, девочка явно не в себе. Мне за неё тревожно, и маме тоже. Хорошо?
— Да, пап, я всё понял. Сделаю,
— Я знал, что могу на тебя положиться, — кивает отец. Он сдержан и кажется спокойным, но я уверен: это только внешнее. Его отец умер давным-давно (мне тогда лет шесть было), но едва ли он успел позабыть, каково это.
Чёрт, ну что ж такое. Почему мы всё время кого-то теряем. То тебя, Коть, то теперь вот деда…
И мне — снова — трудно поверить в то, что он и правда умер. Хотя ему было 82 года — солидный возраст для мужчины.
Боже, дед… Ну почему, почему именно сейчас? Бедная мама. Теперь у неё никого не осталось, кроме нас.
Беспокоят меня, впрочем, слова отца о Соне. Что значит «не в себе»?
— Ладно, — наконец говорит он. — Пойду. Надо приготовиться. Поедем на такси до автовокзала, а оттуда уже на автобусе. Лёшка закажет билеты. И вставай пораньше — лучше выехать утром.
— Хорошо, я понял.
Кивнув, отец уходит.
Господи, думаю я, это же сколько лет прошло с момента их последней вылазки за пределы квартиры. Вот уж точно — безумный день.
И что теперь?
В такие моменты я часто думаю: а что бы на моём месте сделала Кот? Почему-то мне кажется, что даже с такой ситуацией ты расправилась бы с лёгкостью. Каждому сказала бы что-нибудь этакое, отчего ему стало бы спокойно. Утешила бы маму, привела в чувство Соню… Поговорила бы с Матрицей — тот бы и не подумал сопротивляться поездке… Эх, а ведь ещё вчера я бы тоже был в ужасе от одной мысли, что придётся не просто покинуть балкон, но уехать за четыреста вёрст, да на похороны, где толпа малознакомого народу! Ужас! Если Матрица не хочет туда ехать, я его понимаю.
И вместе с тем, у меня уже нет таких эмоций. Мне теперь всё равно, куда ехать. Я ведь теперь свободен, — и прежде всего, от самого себя.
Ладно! Пойду, пожалуй, посмотрю, как там брат. Там вроде бы тихо, даже голосов не слышно. Странно…
Но в дверях я чуть не столкнулся с Соней.
Отец был прав: она действительно пребывала в странной прострации. Казалось, она не видела ни меня, ни кухни. Пройдя внутрь, она подошла к окну и замерла.
— Соня, — тихонько окликнул я сестру. — Ты в порядке?
Она
— Соня, это я, Лохматый. Что с тобой?
И тогда она улыбнулась. Чудная это была улыбка: мягкая, ласковая, совсем не Сонина. Она вообще нечасто улыбается, и я не помню у неё такой улыбки.
— Вижу.
Даже её голос… Эти странные певучие нотки. Что же случилось?
Сестра подошла ко мне и вдруг провела ладонью по щеке.
— Не бойся, братик. Это ненадолго. Соня заблудилась во сне. Но я помогу ей выбраться.
И тут до меня дошло.
— Кот… Ты?!
— Тсс… — Соня приложила палец к губам. — Об этом я тебе ничего рассказать не могу. Да это и не важно. Иди к Матрице. Он, понимаешь, сделал сайт. Чтобы найти меня. И теперь он не хочет уезжать. Но он должен ехать. Поэтому ты должен его уговорить. Понимаешь? Вот и всё. А теперь прости — мне некогда. То есть, нам некогда. Сейчас сложный момент, переломный. Но ты справишься. Вы справитесь. Вместе. Ты ведь стал свободным, верно? Вот. Теперь пришла пора освободиться остальным. Первым делом — Матрица. Соню предоставь мне. Всё, мне пора. Пока.
Соня замолчала. Она села на табуретку, не замечая меня, и уставилась в пол.
«Значит, она спит…»
Я затаил дыхание и легонько погладил сестру по волосам.
— Не бойся, маленькая. Кот тебе поможет. А мне, похоже, надо идти.
Теперь ничто не имело значение. Ничто — кроме того, о чём говорил Кот. Мои давешние рассуждения больше не занимали меня. Свобода — хорошо ли это, плохо ли? Неважно.
Теперь у меня есть цель. Кот — умница, но даже ей не справиться одной. Даже ей нужна помощь — моя помощь, пусть я всего лишь второстепенный персонаж.
Что ж, надо признать: иногда даже от таких, как я, может зависеть будущее.
И я не имею права подвести тебя, Кот. Тебя — и всех тех, кто мне дорог.
Ну что, Лохматый? Готов к труду и обороне?
Тогда вперёд.