Самообеспечение языческого выживания
Шрифт:
Четвертое - мы не слишком серьезно относимся к своей вере. Язычество - молодая религия. Вечная молодость определяется по признаку самоироничного отношения. Огромная ошибка считать, что родновер (обобщенное) всерьез верит в богов - это просто символы веры, но не достаточные, чтобы стать фетишем, которым можно поклоняться.
Вопрос родноверия - это вопрос понимания приРОДЫ. Вера в то, Христос - сын Бога, противоречит Природе. Но вера в то, что за определенные заслуги Он мог быть усыновлен Богом, поднимает человека, дает ему возможность тянуться - ибо есть куда. Это и есть языческое мировоззрение - задан рост человека до высочайшего уровня, пусть до него и доРАстут и считанные единицы за всю историю человечества.
(Так что здесь
Отсюда и понимание и основа, что мы "божьи внуки", но не рабы. Здесь категорическое неприятие, буквально с самих слов-установок всех этих молитв-кодировок, в которых. как обязательное, "раб божий".
Как и невозможность молить кого-то о чем-то.
И да, раб (правильно - робинич - "робкий") не может защищать Родину - ее у него нет.
Лучшими своими чертами Православие Византийское обязано Язычеству - тому, что переняло от него: иного и быть не могло, поскольку взросло оно на его корнях. Православие было живым и прививалось на живое - на тело язычества, внедрялось в него, как привитый росток на яблоню, а потом, когда окрепло, стало отрезать иные ветви, обращая себя в новый ствол, и постепенно, словно выдавило из себя все, заставило забыть, оставило кормиться только собственными плодами. Современные игры в новоязычество происходят уже на мертвом, вне древа, их можно рассматривать лишь как игры и только игры - засохшего на засохшем не оживишь. Но если им удастся укоренить обычаи, пусть большей частью надуманные - никто не сможет предугадать, во что это вырастит в период постБП.
Все русские суеверия, какое не возьми, связаны с земной жизнью, все они приземленные и пытаются наладить либо быт, либо что-то исправить, либо жить в гармонии с существующим рядом незримым миром. "Вера церковная" же связана с только загробной жизнью, тем, что будет после и непонятно когда. Что ближе? Так уж повелось, что русские издревна предпочитали суеверия "вере". Думаю, настоящему русскому (и опять - это определение условное - оное рисуется больше мировоззрением, чем национальностью) - суеверие много ближе по характеру, по некому опыту. А вера... так, которую навязали.... "Вера" - инструмент сдерживания, вера заключается в том, что все это делается во благо и надо прощать во имя чего-то: последующей ли загробной жизни (где все всем отпустится по их грехам), по той ли причине, что от этого всем живущим будет лучше, по иным, которых множество, и каждая может стать главной... но это подыгрывание язычеству, также входит в раздел суеверий, и все они приземленные, если угодно - земные.
Всего какую-то тысячу лет тому назад невозможно было заставить людей отказаться от религии. Можно было заставить какую-то часть, наиболее безвольную, сменить одну религию на другую силой или внушением (обманом), но остальных уже нет - их только убить, или оставить - как есть... Потому "Вера Деревни" столетиями несла в себе различия от "оцерквленных Городов", была заклеймена как Суе-Вера.
Опрокинуть в безверие такую огромную страну, как Россия, можно было только оторвав огромное количество людей от своих корней, пропустить их через мясорубку Первой Мировой, родить цинизм, просеять ситом братоубийственной Гражданской, разделением крестьянского мира на кулаков, середняков и ... "колхозными сгонами" и добить - шлифануть, как катком, в следующей Второй Мировой. Принцип - "убей лучшего" - был отработан в масштабах ранее не виданных, и все это проделано с людьми, которых, казалось бы, невозможно переделать, что навсегда останутся общинниками. Попов сменили парторги, но клеймо на деревне было оставлено, а с тем, что оно клеймило, стали бороться еще более ожесточенно. Сегодня, спустя сотни лет, когда искусство (искусство?!) лжи развито как никогда, когда над технологиями обмана работают целые институты, называя это "продвижением товара", а мерцающего проповедника внедрили в каждый дом, Мемо-Клеймения - это Оружие, это Указ, это Перенаправления Движения, а не речи, не монологи Вождей. Внедрение рефлексивной программы на повторяющихся слова-кодах. Доказательства - это инструменты рассудка. Рассудок вреден. Это то самое, о котором предупреждал русский гений полтора столетия тому назад: "Грядут на Русь муточарные языки!"
Честь
У варага нет запрета на наготу. И более того, ей приветствие, когда сама она приветствует; и солнце, и воду, и росу, и дань отдает РАспашкой земли... Нет оскорбления взору, когда нагота кРАсива, когда тело не в запусках. Нагота - не стыдоба, и пока она способна РАдовать глаз, то и скрывать ее от глаз Солнца не след. Пусть не всегда, всему есть меРА, но случается обязанностью, когда наступает время поРАдеть ему и себе в РАдость.
РАдеть? Обнажить душу! Разве не отсюда - РА(з)деться - уже буквальное? (Шучу!) Но знает ли кто сегодня полной мерой, что такое "радеть"? Умеет? Способен ли? Да и чье вы сами дите: Луны или Солнца? Если Луны - говорю зряшно, но если Солнца, то уже то самое, что сегодня называют глупым словом "инстинкт" (равно понимая, да мешая животные начала с человеческими), но сутью Память Родовая, себя проявит, сделаете все пРАвильно, пусть в первые разы и неловко. Естество варага лучше всего проявляется в детях. Но речь о "детях Солнца" - это следует понимать. Есть и другие - не о них сейчас.
"Дость-РА
Света-РА
Дай нам
РА-дуга!"
Интереснейшее время! Можно лицезреть, как добрые ладьи чистых побуждений "новоязычников", так и не выйдя на стремнину, одна за другой вынуждены обустраиваться (чаще отдельными островками) в трех илистых слоях:
ПЕРВЫЙ: "Христианские критические источники"... (что не желали ничего знать о самом предмете критики, смешивали в одну кучу "высших существ", понятия, предметы, явления, названия праздников, а перечисляя их, частенько называли одно и то же, но различно, считая все это прозвищами чем-то отличающихся "богов" и "божков", и навязывая им собственные характеристики).
ВТОРОЙ: Множащиеся попытки оседлать, если не все движение (сегодня это выглядит невозможным), то хотя бы часть его и увести на собственную сторону. Исходит из следующих вариантов "мессианства":
А) "обыкновенного желания" личной власти над группой людей,
Б) "необыкновенного желания", истекающего из болезней душевных и телесных (похоти),
В) "искреннего желания" исправить несовершенство мира,
Г) "расчетливого желания" подзаработать на новом, "падающем в руки".
Последнее обыкновенно перемешивается со всеми стоящими выше. И со временем, даже идеалистам становится понятно, что "идеи не овладевают массами при пустых кассах". Единственное, что никому невдомек, так это то, что во главе движения, оттеснив всех, рано или поздно, становится кассир. На примере церквей. Личная принадлежность церкви - это в первую очередь партийная принадлежность, богу здесь отводится вторые роли. Принадлежность секте, расколу - это партийность втройне, и какой бы не была партия, во главе ее, подсидев всех, станет бухгалтер. Именно он, определяющий куда ее вести, объединяться, дробиться, источиться ли до нуля, распухнуть ли - он, согласующий это с такими же бухгалтерами ради выгоды управленцев. Партийность пастырей расходится с партийностью рядовых членов. Главное определение, что верование природно-нежизнеспособно: когда оно становится властной структурой и сохраняется не привлекательной идеей, а репрессивным аппаратом./
ТРЕТИЙ (в разы все ухудшающий): Намеренное усложнение такого, сутью простого, ясного, солнечного явления, как "языческое православие" (или "языческое родноверие", если угодно - оба термина подходят, а понятие "язычество", как обобщающее, давно уже никого не оскорбляет). Усложнением "священных понятий" обыкновенно занимались "жрецы", чтобы на них кормиться, толковать. Усложнение - это предмет "коммерции", создание длинного извилистого пути, чтобы "брать пошлины". В нашем случае их можно рассматривать как захламление "веры" с целью розничной распродажи (ее оптовая продажа принадлежит партийному кассиру), создание иерархии (удлинение цепочки посредников), обещание истины, но лишения прав на нее для рядовых членов, пока не выкупят служением.