Самооборона
Шрифт:
— Ну, как себя чувствует наша девочка? — осведомился я, наклоняясь к Элис.
— Хорошо! Голова только чуть-чуть кружится…
— Это после лекарства, это пройдет, — сказала Миранда.
— Дядя доктор, а когда меня выпишут?
Умный ребенок. Хочет получить информацию из альтернативных источников.
— Завтра.
— А завтра утром или завтра вечером?
— Завтра утром, — обнадежил ее я.
— Ура! А почему в вашей больнице на всех маски? — вдруг выдала она.
— Врачам так положено. Чтобы не попала инфекция.
— А в кино врачи в масках, только
М-да, положительно умный ребенок. Еще немного, и она разоблачит нас с потрохами. Хорошо еще, туалет совсем рядом, а то бы она смекнула, что коридор совсем не похож на больничный. Своего собственного пребывания в госпитале в годовалом возрасте она, конечно, не помнит, но, как видим, умеет работать с источниками…
— В разных больницах разные правила, — ответил я.
— Ладно, пойдем скорее, а то описаешься, — поторопила ее Миранда, беря за руку.
— Я с двух лет ни разу не описалась! — гордо возразила девочка. Сделав было шаг за Мирандой, она вдруг вновь обернулась ко мне:
— Дядя доктор, а вы можете позвонить моему папе? Тетя сказала, что мне самой пока нельзя. Позвоните ему и передайте, что я его очень-очень люблю!
— Да, — ответил я, глядя поверх ее головы. — Я передам.
Когда они скрылись в туалете, я вновь спустился на кухню к недоеденному ужину и оставленному на столе компу. Спустя некоторое время ко мне присоединилась Миранда.
— Ну, понял теперь? — накинулась она на меня. — Думал, это безмозглая куколка? Этой девчонке палец в рот не клади. Отличница, между прочим, — ну да, Миранда ведь видела ее классный журнал. — Когда я к ней вошла, свет уже горел, и она сидела на кровати и смотрела на дверь. Не плакала. Ты представь себе ситуацию — проснуться неизвестно где, в комнате без окон, в абсолютной темноте — и не растеряться, не впасть в панику, спокойно найти, где включается свет… не всякий взрослый сориентируется. Она меня уже спрашивала, почему ей не выдали пижаму. В больницах ведь должны быть пижамы. Пришлось опять сослаться на «разные правила».
— Ты тоже хороша. Обрисовала ей ее положение практически открытым текстом. «Похищенная принцесса…»
— А это мое правило, — невозмутимо ответила Миранда. — Говори правду, когда это возможно. Совсем не обязательно всю, но — правду. Когда это невозможно — ври как можно ближе к правде. Так куда меньше опасность запутаться и попасться.
— Мы можем сохранить жизнь ее отцу? Он ведь просто исполнитель. Сам по себе, без своих боссов, он для нас не опасен.
— Если не дознается, кто на самом деле стоит за похищением… — пробурчала Миранда. — Не знаю, будет зависеть от обстоятельств. Но в любом случае думаю, что шансов выжить у него мало. Глава службы безопасности, перебивший все начальство своей структуры — такое, знаешь ли, редко сходит с рук, даже когда речь идет не о мафии. Ладно, — она придвинула к себе тарелку, — война войной, а обед по расписанию.
Мы в молчании работали челюстями. Внезапно Миранда дернулась, впиваясь взглядом в экран компа:
— Ты когда в последний раз почту проверял?
— Когда она приходила… дерьмо! — теперь и я обратил внимание
— Так и подавало, очевидно, пока ты наверх бегал! Почему ты комп здесь оставил?
— А сама-то?
— Так я думала — ты тут сидишь!
Черт побери, она была права. Надо было думать о деле, а не забивать себе голову моральными проблемами…
Миранда меж тем уже ткнула пальцем в иконки. Как я я думал, развернулись два окошка с роликами от камер возле дома на Лионской. Впервые за время наблюдений мы увидели, как кто-то входит в ворота пешком. И этим кем-то был Догерти. Вероятно, он оставлял свою машину на территории особняка, чтобы боссы не заметили его отсутствия. И они, должно быть, и впрямь этого не заметили — у хорошего организатора дело поставлено так, что все крутится, не требуя его вмешательства…
— Когда? — спросил я (экран был ближе к Миранде).
— Он там уже семнадцать минут, — она поспешно послала сигнал активации камере в пуговице. На какой-то миг мелькнуло изображение — кажется, какая-то смазанная движением панель управления — а затем окошко залила серая пустота с надписью «Нет сигнала» поперек.
— Проклятье… — пробормотала Миранда.
— Он все-таки обнаружил камеру?
— Нет, не думаю. Похоже, он врубил глушилку. Она забивает все сигналы. Сейчас никто из дома не может ни позвонить по фону, ни выйти в беспроводной инет. А проводного у них, небось, нет, они ж все крутые… Соображаешь, что это значит?
— Операция «бойня» началась, — кивнул я. — Но ведь это то, что нам надо?
— Да, но мы не знаем, что происходит внутри, а это плохо. Похоже, придется все же туда лезть. Поехали, — она решительно встала, так и не добрав еду с тарелки.
— Прихвати полицейскую форму. Переоденемся в прямо машине.
— По-твоему, разумно лезть в мафиозную разборку под видом полицейских? — усомнился я, вбегая, однако, следом за Мирандой в гараж. — Кто бы там ни выжил, он нас пристрелит.
— Незнакомцев в гражданском пристрелит точно, а полицейских — вряд ли. Не забывай, здесь Альянза законопослушна, и если кто-то из них уцелеет, то скорее будет видеть в нас защиту от взбесившегося Догерти. А Догерти, по-моему, сейчас все равно, в кого стрелять.
— Спасибо, ты меня очень обнадежила, — я захлопнул за собой дверцу машины и приказал компу открыть гараж.
Мы довольно лихо добрались до Берегового шоссе и помчались на север, а вот после съезда с Джеймса Лика из-за вечерних пробок начались проблемы. Хотя комп был на высоте, отслеживая трафик в реальном времени и выискивая пути объезда, на маршрут, в нормальных условиях занимающий полчаса, у нас ушел почти час. И весь этот час я ждал, что нам придут очередные сообщения от камер, и мы увидим, как Догерти, сделав дело, выходит (или скорее все-таки выезжает) из ворот, и нам тогда останется просто войти внутрь и пересчитать трупы. Но ворота оставались закрыты, и глушилка по-прежнему работала, что наводило на мысль, что и другая сторона вряд ли одержала победу.