Самоосвобождающаяся Игра
Шрифт:
Вывод: изучив «клавиатуру» своего микро-театра, мы можем оказывать мощное обратное воздействие на ткань макро-театра, внося изменения с помощью персонального творческого усилия. Тем более что, говоря словами Лурианской каббалы: «…от самого человека зависит совершенствование высших миров и самого Бога» [84] . И это означает, что: «…легче расширить понимание «человека», чем снова и снова изобретать Всевышнего» [85] . Согласен, для мозга, воспитанного в суровых традициях диалектического материализма, все это может звучать довольно ошеломительно! Но предположим, что это пока очередная парадоксальная гипотеза.
84
Трактат, касающийся доктрины зла, из Лурианской каббалы. (Цитата из книги Эрика Нойманна «Происхождение и развитие сознания». Издат. «Рефл-бук». «Ваклер». 1998.)
85
Алистер Кроули «Возбужденный энтузиазм», гл. Замечания о теургии (М. Издат. «СТАРКЛАЙТ». 2003).
III
Я больше уже не человек, я ищу другой образ.
Игра, как она есть!
Согласен, вопрос поставлен крайне амбициозно!
И вне сомнений, прежде чем двигаться дальше, есть смысл уделить внимание теме исторического контекста подобных исследований. Понятно, что этот феномен, (феномен Игры) крайне многолик, и в данной главе я кратко коснусь только наиболее ярких его проявлений.
86
Doug Wright «Quills». (В русском переводе пьеса Дага Райта известна как «Перо Маркиза де Сада».) Общеизвестен интерес де Сада к театру: он устраивал домашние спектакли, купался в атмосфере парижского закулисья, добивался постановки своих пьес, играл на сцене Версальского театра. Расцвет его драматического творчества приходится на конец 1780-х – начало 1790-х годов. Последним этапом игры
Итак, считается, что начало последовательным философским исследованиям феномена игры положили И. Кант и Ф. Шиллер. Оба указали на сходство между игрой и художественной деятельностью, сойдясь на том, что в этом случае «проявляется человеческая свобода». Можно также сказать, что метафизика игры XIX века вышла из игровой терминологии таких авторов, как Кл. Леви-Стросс [87] и Ж. Ликан, а методологической основой для ряда теорий игровой деятельности становится на рубеже XIX–XX веков биогенетический закон Геккеля [88] , согласно которому история развития индивидуального организма в сжатом виде повторяет основные черты и особенности развития тех форм, от которых он произошел.
87
Клод Леви-Стросс – известный французский этнограф и социолог, один из главных представителей структурализма. Создал теорию первобытного мышления, во многом противостоящую теории Л.Леви-Брюля. Эволюция культуры, согласно его воззрениям, представляет движение к единству чувственного и рационального начал, утраченных современной цивилизацией. Гармония этих начал свойственна первобытному мышлению.
88
88 Эрнст Генрих Геккель (1834-1919) – немецкий естествоиспытатель и философ. Изучал медицину и естествознание в Берлинском, Вюрцбургском и Венском университетах. В 1857 получил диплом врача. Сильнейшее воздействие на Геккеля оказали дарвиновские идеи. Ему принадлежит мысль о существовании в историческом прошлом формы, промежуточной между обезьяной и человеком, что было позже подтверждено находкой останков питекантропа на о. Ява.
Итог по всем работам XIX века подводит швейцарец К. Гросс («Игры людей» и «Игра»). Он начинает утверждать, что «…непосредственным побуждением к игре является регулярно образующийся в человеке избыток сил» и что игра – первая «оковка» общества, «цепь, сплетенная из цветов». Далее, особый вклад в теорию игры вносит голландец Бейтендейк [89] . От игры с предметом и образом он ищет пути в духовную сферу, в область воображения и творчества: «Сфера игры – это сфера возможностей, фантазии, гностически-нейтрального…» В дальнейшем немец Х-Г. Гадамер в книге «Истина и метод» вводит понятие игра в аппарат герменевтики (теории понимания и истолкования текстов, произведений искусства, исторических событий и т. д.), а великий Эйнштейн признает, что «…для объяснения событий во Вселенной наука не сможет предложить ничего лучшего, чем теория игр». Нельзя не упомянуть также и Германа Гессе с его возвышенной «Игрой в бисер», которого, правда, на целое столетие опередил Йоган Пауль Фридрих Рихтер (Жан-Поль) [90] , создавший удивительный художественный космос, построенный по законам игры. Играя метафорами, философемами и целыми традициями, он включил все сущее в универсальную трагикомедию смыслов, полную бесконечных отражений, подобий и образов. Вслед за Гессе, немец Ойген Финн впервые ставит понятие игра наряду с такими феноменами человеческого бытия, как смерть, труд, любовь… и т. д. «Языком трансценденции» называет игру немец Хайдеггер: «Мы должны понимать бытие как субстанцию, исходя из сущности игры, и притом такой игры, в которой мы являемся смертными. Смерть есть неупоминаемый масштаб неизмеримого, т. е. наивысшей игры, в которую человек когда-нибудь впадал, на которой он присутствовал» [91] .
89
Бейтендейк (Buytendijk) Фредерик Якоб – голландский психолог, профессор университета в Гронингене. Целью психологии Бейтендейк считает выявление специфических способов существования в мире человека и животных; именно через способ существования, а не через причинные связи должен быть, по Бейтендейку, раскрыт смысл каждого психического явления. Из экспериментальных работ Бейтендейка наиболее известны исследования поведения животных, проводимые с позиций этологии. Им разработана также общая теория человеческих поз и жестов, дан феноменологический анализ психологии женщины, психологии игры, улыбки, чувств боли, стыда, ситуации «встречи» и т. п. Бейтендейк – автор около 300 работ.
90
Жан Поль (Рихтер Иоганн Пауль Фридрих, 1763-1825) – немецкий беллетрист-юморист и сатирик. Первая книга Рихтера – сатира на умственную жизнь и быт Лейпцига – носит название произведения знаменитого памфлетиста Эразма Роттердамского «Lob der Dummheit» (Похвала глупости). Под псевдонимом Жан Поль, Иоганн Пауль Фридрих вышел на лит-ую арену, когда замерло течение «Бури и натиска», отражавшее в лит-ре протест «плебейских» элементов бюргерства не только против феодализма, но и против ограниченности общебуржуазных стремлений. Убежденный сторонник идей Великой революции, чуждый узкому национализму, ищущий в умственной жизни Германии национального преломления «всечеловеческих» (т. е. буржуазно-демократических) идей, Жан Поль непосредственно примыкает к «штюрмерам», но вместе с тем является учеником великого просветителя – Лессинга.
91
Мартин Хайдеггер (Heidegger) – (1889-1976), немецкий философ-экзистенциалист. В мировоззрении раннего Хайдеггера слились различные тенденции идеалистической философии конца 19 – начала 20 вв.: феноменология Гуссерля и М. Шелера, философия жизни В. Дильтея, отдельные мотивы диалектической теологии. В сочинении «Бытие и время» (1927) Хайдеггер ставит вопрос о смысле бытия, который, по его мнению, оказался «забытым» традиционной европейской философией. Истоки метафизики восходят, по Хайдеггеру к Платону и даже к Пармениду, внесших принцип понимания мышления как созерцания, постоянного присутствия и неподвижного пребывания бытия перед глазами. В противоположность этой традиции Хайдеггер употребляет для характеристики истинного мышления термин «вслушивание»: бытие нельзя видеть, ему можно только внимать. Преодоление метафизического мышления требует, по Хайдеггеру возвращения к изначальным, но не реализованным возможностям европейской культуры – к той «досократовской» Греции, которая, еще жила «в истине бытия». Такое возвращение, по Хайдеггеру возможно потому, что (хоть и «забытое») бытие все же живет еще в самом интимном лоне культуры – в языке: «Язык – это дом бытия» («Platons Lehre von der Wahrheit», Bern, 1947). При современном отношении к языку как к орудию язык технизируется, становится средством передачи информации и тем самым умирает как подлинная «речь», как «речение», «сказание»; теряется та последняя нить, которая связывала человека и его культуру с бытием, а сам язык становится мертвым. В последние годы Хайдеггер в поисках бытия все чаще обращал свой взор на восток, в частности к дзэн-буддизму с которым его роднила тоска по «невыразимому» и «неизреченному», склонность к мистическому созерцанию и метафорическому способу выражения.
Затем, Максимилиан Волошин [92] , в своем крайне дерзком и бесстрашном стиле, выводит игру за пределы морали, и заявляет, что она «до добра и зла» [93] ; глобалист Ясперс определяет «…состояние мира как игры»; а Гуссерль бесстрашно опускается в недра этого феномена, ставя вопрос об игре сознания, о том, как в смыслообразующем потоке ума строится картина мира. Метод языковых игр, в которых через «проигрывание» языка можно выявить его скрытые аспекты и возможности, предлагает Л. Витгенштейн [94] , французский семиотик Ролан Барт сравнивает «Текст» со сценическим пространством, наполненным драматической игрой [95] , а испанец Ортега-и-Гассет пытается решить проблему выживания человека в условиях игр «массовой культуры».
92
Максимилиан Александрович Волошин (1877-1932) – недоучившийся студент Московского университета. Один из образованнейших людей своего времени. Круг его интересов – от географии до биологии, от философии до астрономии (член Французского астрономического общества с 1927 года). В Париже подрабатывает газетными репортажами. А потом из этих статей складывается четырехтомная русско-французская энциклопедия искусства начала ХХ века – «Лики творчества».
93
Из «Лики творчества» Максимилиана Волошина (Ленинград. Издат. «Наука» Лен. отделение. 1988 г.): «Театр возникает из очистительных обрядов. Бессознательные наплывы звериной воли и страсти, свойственные первобытноми человеку, пронзаются музыкальным ритмом и находят исход в танце. Здесь и актер, и зритель слиты воедино. Затем, когда хор и актер выделяются из сонма, то очистительный обряд для зрителей перестает быть действием, а становится очистительным видением, очистительным сновидением. Зритель современный остается по-прежнему тем же бессознательным и наивным первобытным человеком, приходящим в театр для очищения от своей звериной тоски и переизбытка звериных сил, но происходит перемещение реальностей: то, что он раньше совершал сам действенно, теперь переносится внутрь его души. И сцена, и актер, и хор существуют реальным бытием лишь тогда, когда они живут, преображаясь в душе зрителя. Театр – это сложный и совершенный инструмент сна. (…) Если же мы сами станем анализировать свое собственное сознание, то мы заметим, что владеем им лишь в те минуты, когда мы наблюдаем, созерцаем или анализируем. Когда мы начинаем действовать, грани его сужаются, и уже все, что находится вне путей наших целей, достигает до нас сквозь толщу сна. Дневное сознание совсем угасает в нас, когда мы действуем под влиянием эмоции или страсти. Действуя, мы неизбежно замыкаемся в круг древнего сонного сознания, и реальности внешнего мира принимают формы нашего сновидения. Основа всякого театра – драматическое действие. Действие и сон – это одно и тоже. (…) Зритель видит в театре сны своей звериной воли и этим очищается от них, как оргиасты освобождались танцем. Отсюда основная задача театра – являть воочию, творить сновидения своих современников и очищать их моральное существо посредством снов от избытка стихийной действительности. (…) Поэтому темой театральных пьес служит всегда нарушение закона».
94
Людвиг Йозеф Иоганн Витгенштейн (1889-1951) – австрийский философ, один из наиболее влиятельных мыслителей ХХ века. С 1911 года интенсивно работает над проблемами логики в Кембриджском университете вместе с Бертраном Расселом. Один из первых полученных им результатов – обнаружение тавтологического характера логических истин.
95
Ролан Барт – французский семиотик, для определения характера культуры
Наиболее знаменитым исследователем теории игры, заслуженно считается нидерландец Йохан Хейзинга. В своем основном, и уже ставшим классическим, труде «Homo Ludens (Человек Играющий)» ученый наглядно демонстрирует, что все сферы человеческой культуры (искусство, философия, наука, политика, юриспруденция, военное дело и т. д.) находят свои корни в игре и играются с самого начала: «Одна старая мысль гласит, что, если проанализировать человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой». Подобно Хейзинге, Ортега-и-Гассет считает, что игра стоит у истоков культуры, и, подобно Гессе, наивно видит единственный путь защиты культуры от тотальной дегуманизации в сохранении ее ценностей «аристократами духа» – интеллектуальной и творческой элитой. Эту мысль развивает также и бельгийский драматург Мишель де Гельдерод. Для него, «…игра – единственный шанс, единственная реальная сила, способная вернуть реальности ее ценность и целостность». [96]
96
Мишель де Гердерод «Театр» (М., издат. «Искусство» 1983 г.)
Вслед за этими персонажами, особенно пристально всматривался в игру Н. Гартман. Говоря: «Одно в другом играет», он приводит в пример поэзию, называя ее «полуконкретностью». В поэзии события реальны, так как описываются, но их нет, так как они выдуманы: «Они – плод игры и через игру осуществляются». Так, игра, по Гартману, есть способ бытия: «…играющее значит являющееся». Крайне интересной кажется также книга М. Бахтина «Эстетика словесного творчества», в которой автор вскрывает коренное отличие искусства от игры, утверждая, что в игре принципиально отсутствуют зрители и авторы: «…игра в них не нуждается, она будет игрой и без них».
В 60-х на сцену выходит веселый пророк Игры Тимоти Фрэнсис Лири, тщеславный, беспечный, высокомерный шут-провокатор, одержимый манией саморазрушения, признанный лидер альтернативной культуры, – «Жизнь – это великий и смешной танец, и нам всем здорово повезло, что мы здесь. Все занятия человека – это не что иное, как развлекательное кино. Единственно возможная позиция – это радоваться и удивляться. Все в этом мире не так серьезно, не так важно, как это кажется. Мы все учавствуем в гигантском шоу, и я искренне желаю всем вам принять в нем участие.» [97] Его друг Джон Бересфорд поддерживает его: «Теперь все превращается в игру, и тигры ведут себя по тем же правилам, что и остальные игроки, раскрываясь в свете и цвете, под восхитительную мелодию свободной игры сознания.» [98] «В действительности только те, кто видит культуру как игру, могут принять эволюционную точку зрения, могут оценить и сохранить то великое, что призваны сделать человеческие существа. Воспринимать все как “серьезную, покоящуюся на твердых основаниях реальность”, значит не понимать самого главного, с холодным безразличием игнорировать величие игр, которым мы должны обучиться.» [99]
97
Для интересующихся информацией о жизни и творчестве этого веселого разбойника, есть смысл посмотреть книги: «Тимоти Лири. Искушение будущим» (Серия «Жизнь запрещенных людей» М., из-дат. «Ультра. Культура» 2004); «Штурмуя небеса. Подлинная история ЛСД от расцвета до запрета» (М., издат. «Ультра. Культура» 2006); Блестящую работу самого Лири «История будущего» («Janus Books». 2000). В данном контексте, интересным, возможно покажется его заявление о том, что «…каждый уровень сознания определяет свои собственные художественные формы. Семь изящных искусств будущего будут таковы: 1) Генетический Цирк: танец мутантов; 2) Библиотека Неврологических Фильмов; 3) Упоительная Всечувственная Порнография; 4) Романтический Юношеский Уличный Театр; 5) Интеллектуальные Творения; 6) Политические Эмоциональные Драмы; 7) Анастетики (эскапистские уловки: револьвер и игла наркомана), а также “психоделические президенты, переправляющие оружие в гинских Буддах”».
98
Джон Бересфорд, один из самых близких друзей Тимоти Лири. В 1960 г., будучи нью-йоркским педиатром, попробовал мескалин и заказал один грамм ЛСД у фирмы Sandoz. Когда посылка из Sandoz прибыла, вместе с письмом, в котором фирма желала ему «счастья» в исследованиях, Джон понял, что стал обладателем нескольких тысяч доз ЛСД, и начал проект Agora Scientific Trust, в ходе которого наблюдал воздействие ЛСД и других психоделиков на человека. Некоторое количество этого ЛСД через Майкла Холлингшеда попало в Кембридж, где его впервые попробовал Тимоти Лири.
99
Цитата из интервью Хьюстона Смита «Тимоти Лири и психоделическое движение» данное Роберту Форте. («Тимоти Лири. Искушение будущим»., серия «Жизнь запрещенных людей»., М., издат. «Ультра. Культура» 2006).
Среди современных естествоиспытателей феномена игры можно отметить также Роберта де Роппа, который в отличие от вышеотмеченных довольно сложных и крайне запутанных исследований предлагает следующую, очень простую схему: он разделяет человеческие игры на «материальные» и «мета-игры». Все разнообразие первого типа вращается вокруг удовлетворения себя материальными благами: деньгами и тем, что на них можно купить, властью, общественным положением, сексом и т. д.; второй тип уводит за пределы этого мира, апеллируя к истине, красоте, знанию и т. п. На вершине «мета-игр» де Ропп размещает некую Великую игру – поиск пробуждения, или освобождения. И эта игра, с его точки зрения, сводится к тщательно продуманным механизмам проработки внутреннего мира, т. е. своего собственного сознания, своих собственных мыслей и психоэмоциональных состояний. Конечная цель – глубокое проникновение в природу внутренних игр, познание своего творческого потенциала, способного на чудесную трансформацию и процесс освобождения. Но «…нужна какая-то очень большая внутренняя сила, чтобы прожить эту игру полностью». В этом контексте интересной также покажется книга Станислава Грофа «Космическая Игра», в которой можно найти очень много общего с восточной философией, (обогнавшей неторопливый запад на несколько тысячелетий), например, с видением великого китайца Чжуан-цзы, у которого «…весь мир – кладезь чудесных игр, бездонных неопределенностей и превращений». [100]
100
Т.А. Апинян «Игра в пространстве серьезного». (Издат. СПб. университета. 2003).
Невозможно не упомянуть прекрасный текст современного мастера Сатгуру Свами Вишну Дэв «Драгоценное ожерелье наставлений о Пути божественной Игры» (“Дивья Лила Йога Упадеша Ратна Малика”) [101] , в которой раскрывается феномен т. н. «Божественной игры» (Лилы) – «…как спонтанное, беспричинное проявление Абсолютным Умом своих энергий без ограничений, накладываемых смыслом, логикой, законами кармы, без мотивации и стремления к результатам» [102] . Или, в Кодексе Мастера: «Мастер, будучи единым с Беспредельным Духом, живет в измерении Игры. Игра есть Путь, смысл и цель. Вне Игры есть только Ничто. (…) Мастер играет потому, что после того, как он стал Мастером, для него ничего не имеет смысла…» [103] Георгий Гурджиев, в своих многотомных наставлениях утверждает также, что «…цель любого духовного учения – сделать человека Актером с большой буквы, то есть сделать его играющим на самом себе». [104] Его ученик, легенданрый английский режиссер Питер Брук, в своей прекрасной книге «Пустое пространство», определяет игру – как «…развернутое в открытом мировом пространстве действо, в котором жизнь и личная трагедия человека предстают во всей своей полноте. (…) Все возможно, если у нас “под рукой” пустое пространство».
101
Сатгуру Свами Вишну Дэв – русскоязычный мастер практической Адвайты и Лайя-йоги в традиции авадхутов-махасиддхов, основатель и настоятель Монастыря йоги (Адвайта-йога-ашрам) «Гухья Самаджа». С 1989 года обучается Лайя-йоге в традиции сиддхов у своего коренного Учителя, а также классической Раджа-йоге и Кундалини-йоге у различных Учителей. С 1992 г. по 1995 г. посвящает себя аскетичной практике в уединении, благодаря которой реализовывает состояние «сахаджа-самадхи». В это время он глубоко изучает Ануттара-тантру в индуистской и буддийской традициях. Во исполнение воли своего Учителя с 1995 г. является основателем и Учителем Монастыря-академии Лайя-йоги, учебного заведения для монахов и монахинь. Книги: «Освобождающий нектар драгоценных наставлений»; «Сокровище зеркала безмятежного океана»; «Путь божественной гордости», и др.
102
В шиваизме божественная игра обозначается термином «айшварья». Другим его аналогом является «виласа» – подлинная Природа Абсолютного Ума. Абсолютный Ум в своем проявленном состоянии развертывает свои энергии, т. е. манифестируется. Эта манифестация беспричинна, спонтанна, не-обусловлена («безумна» с точки зрения человеческой рациональности). Но именно она лежит в основе любой рациональной манифестации как ее сердечная сущность. Если же мы смотрим на проявление активности глазами недвойственности, она предстает как немотивированная беспричинная игра энергий Абсолюта – лила, или виласа. Известный индийский ученый – исследователь кашмирского шиваизма Пандит Б.Н. переводит «виласа» как «роскошно-праздное времяпрепровождение». Дальше он расшифровывает термин «виласа» как «полную озорства, энергичную, свободную и непринужденную эротическую игру, которая присуща любовной паре в самый разгар ее взаимоотношений, полных соблазна и восторга». (Сатгуру Свами Вишну Дэв «Драгоценное ожерелье наставлений о Пути божественной Игры»).
103
Сатгуру Свами Вишну Дэв «Кодекс Мастера». Книга I. «Контур Пути». (Одесса., издат. «ВМВ», 2006 г.) Полная цитата выглядит так: «Мастер играет потому, что после того, как он стал Мастером, для него ничего не имеет смысла. Поскольку ничто не важно для него, но Игра продолжается, любая мелочь или событие для него равно важны. О, какая это тайна – любить, искать, смеяться и плакать, зная, что все, включая тебя самого, есть Ничто.»
104
Георгий Гурджиев – человек-легенда, великий мистификатор и духовный шарлатан, по словам Колина Уилсона: «Блестящий и поразительный психолог, не уступающий Ницше», по словам Маргарет Андерсон: «Миллион человек в одном». Основой учения Гурджиева (изложенного в красочной, метафорической манере в книге «Все и вся: сказки Вельзевула, рассказанные внуку») является утверждение, что человечество погружено в сон: «Тело бодрствует, но человеческое «я» спит». Чтобы разбудить это «я» и поднять его на более высокую ступень сознания, Гурджиев предлагает (помимо путей факира, монаха и йогина) путь творчества, или «путь искусного (cunning) человека. Искусный человек, как считал Гурджиев, не позволяет своему прошлому стать будущим, он пытается капля за каплей отыскать в себе божественную искру, истинную свою сущность и начинает, все больше и больше освобождаясь от сценариев прошлого, писать собственный сценарий будущего. В книге «Агенты разведки» Тимоти Лири излагает четыре основных правила, которые мастер применял в основанном им в 1920 году в Фонтенбло «Институте гармоничного развития человека»: 1) Пытайся добраться до сути событий, от которых остальные люди отмахиваются как от таинственных и загадочных; 2) Никогда не делай чего-то только потому, что это делают другие; 3) Никогда не думай так же, как думают другие; 4) Доверяй только собственному видению мира, а не тому, как видят его другие, да и собственному мнению доверяй не очень надолго. Он учил также, что есть возможность избегнуть индивидуальной смерти, и это способ – постоянное рождение собственного «я»: «Бессмертие – возможно, ведь у возможности гораздо больше вероятностей, чем у действительности».