Самородок в чулке
Шрифт:
– Капитан сказал, что, судя по всему, Крайман сам впустил убийцу, – ответил Жигунов. – А Яшка пускал только женщин. Он давал ключи и назначал дни. Прием дам происходил четыре дня в неделю. Все знали об этом, и тем не менее…
– Он делал дорогие подарки, – напомнил Рокин. – И скорее всего кому-то из дам это не понравилось. Хотя я не представляю, как женщина бьет ножом в сердце, а потом опасной бритвой режет по горлу.
– Откровенно говоря, мне его ничуть не жаль. Я думал, он просто уговорит Фролову…
– Знаешь, не надо демонстрировать
– А как мы в глаза Фролову смотреть будем? – перебил его Жигунов.
– Свободно и спокойно. Он вполне мог остаться здесь. Ведь я думаю, он прекрасно знал, какой человек Марина Сергеевна, но все-таки уехал туда. Мы просто поговорили с ней и попросили помочь за деньги. Она обманула и нас.
– Фролов пошлет нас на хрен.
– Я так не думаю. Он нашел себя в этой работе. В конце концов, ему хорошо платят. Так что все будет нормально.
– Ну, – спросила по телефону Зоя, – добилась?
– Не дают свидания!… – Татьяна всхлипнула. – Нельзя, идет следствие. Правда, следователь сказал, что будет очная ставка. Эдгар утверждает, что приехал в Москву неделю назад или чуть больше. Но…
– Он, наверное, не хочет впутывать тебя, – перебила ее Зоя. – Ты когда приедешь?
– А я вам не надоела?
– Прекрати! – рассердилась Зоя. – Ждем через час. – Она отключила телефон.
– Мам, – вошла Вика, – дед так и не звонит. Может, что-то случилось?
– Я звонила на фирму. Он работает в таком месте, где мобильная связь не работает. Вернутся все недели через две, – опередила она вопрос дочери.
– А что с этим, с мужчиной Татьяны?
– Идет следствие. Скорее всего он будет отбывать срок. И дадут ему не меньше десяти как минимум. Эдгар подозревается в нескольких разбойных нападениях. Так что у Тани положение незавидное. И я думаю, он не простит ей то, что его арестовали.
– Она тебя не упрекает?
– Она считает, что поступила правильно.
– Надо же как бывает. А ведь у меня могло быть хуже, если бы не дедушка. Я вчера увидела Кольку, так он от меня бегом убежал. Странно, да? Почему он так дедушку боится?
– Папа знает старшего брата этого альфонса. И не вспоминай о нем, пожалуйста.
– Конечно. Я подумала: и чего я в нем нашла? А представляешь, если бы я забеременела?…
– Что за разговоры?! – рассмеялась мать.
– Слушай, Швед, – сказал следователь, – ну чего ты крутишься? За то, что сделал, надо нести ответственность.
– Не держи меня за пионера, – рассмеялся Эдгар. – Мне чужого не надо. И повесить на меня дело для раскрываемости и галочки у вас не получится. Что не мое, то не мое. Я нашел ствол, подстрелил этого мента, но, заметьте, господин следователь, после того, как он ранил женщину. И когда меня брали, сопротивления я не оказывал. Так что за это готов нести заслуженное наказание.
– Вот ты говоришь, что приехал в Москву недавно.
– Не
– Она требует, чтобы вас расписали, – усмехнулся следователь.
– А что тут смешного? – возмутился Эдгар. – Или тебе не знакомо такое чувство, как любовь? Вы, менты, любить не умеете, у вас все по закону, а людей ни за что сажаете и…
– Хорош, Швед!…
– Может, в камеру? Не получается у нас с тобой доверительного разговора. Вешать на себя я ничего не буду.
– А что за дело ты хотел сделать еще?
– Покушение на Буша организовать. Точнее, на Березовского. Достал, козел! Хотя и позавидовать ему можно. Судят без него, срока дают, а он на вас хрен забил и еще говорит, что переворот в России устроит. Вот и решил я его, козла…
– В камеру, – кивнул вошедшему конвоиру следователь.
– Только начнешь по делу говорить, – усмехнулся Швед, – сразу рот затыкают. Свободу узнику…
– Топай, узник! – толкнул его в спину конвойный.
– Да, он участвовал в этих делах, – уверенно заявил Зубов. – Но на него ничего нет. Ствол не засвечен. В общем, зацепиться не за что. Стукачи в камере разговорить Шведа не могут. Там у него приятель был, но он на этап ушел, а Швед больше ни с кем не контачит. Но что-то наверняка произойдет. И Швед знает что, но разговорить его не получится. Хищник, первый срок получил ни за что, вот и понесло его по статьям Уголовного кодекса. Конечно, сейчас не в этом дело. Его подельники, с которыми он бомбил машины, что-то готовят. И видно, серьезное, если Швед сказал Зиминой, что он преступник. Она утверждает, что он с ней как бы прощался. А вот как заставить его говорить?
– Вопрос, – усмехнулся рослый опер, – ответ на который не знает никто, в том числе и Шведов. Судя по всему, эти гоп-стопы с машинами были что-то вроде репетиции, убивать там было совсем не обязательно. Ведь два водителя живы. Только с одним перестарались. Кстати, у бандитов три водителя, один вообще класс. Машины угонялись заранее, обычно из гаражей тех, чьи хозяева отсутствовали. Мы пытались найти связь Шведа с кем-то из знакомых хозяев угнанных машин, но ничего не вышло.
– Но если что-то готовили, – сказал подполковник, – то сейчас, после задержания Шведа, они свернут подготовку и затаятся. Уголовники обычно так поступают в подобных случаях.
– Швед не тот случай, – не согласился Зубов. – Подельники могут быть уверены, что он никого не сдаст и не заикнется о предстоящем деле. Что, в сущности, мы и имеем.
– Но ждать надоело, – раздраженно крикнул по телефону Интеллигент. – Уже все было готово, и нате вам – стоп-сигнал! В чем дело, объяснить можешь?
– Через три дня, – ответила женщина. – Это точно, ничего не изменится. Двадцать первого…
– Передай Викингу, что это в последний раз. Если снова дело отложится, пусть идет на хрен! Поняла?