САМОСБОР. Бетонное сердце

Старых Алексей

— Мы на подходе, — доложил командованию Тайфун.

— Вас понял, — ответил голос по рации. — В случае неповиновения незамедлительно открыть огонь на поражение.

— Этого не понадобится, — встрял молодой старшина. — Как только увидят нас, сразу в штаны наделают.

— Будь внимателен, — осадил его лейтенант. — Они вооружены и уже три дня держат оборону.

— Странно, что командование так долго тянуло, — заметил старшина, — могли бы и раньше нас послать.

— Не наше дело, — ответил Тайфун. — В штабе виднее будет.

Двери

лифта открылись, и бойцы вбежали в просторный зал, заполненный тесной толпой. Отряд выстроился в шеренгу и навел автоматы на людей. Толпа никак не реагировала на вооруженных военных, они молча расположились в центре цеха: кто-то сидел на полу, а кто-то на конвейерной ленте. Вид у рабочих был крайне жалкий. Впалые глаза отрешенно смотрели под ноги ликвидаторам. Многие обладали настолько болезненной худобой, что рабочая роба висела мешком на костлявых плечах. Люди были крайне истощены, некоторые даже с трудом могли поднимать руки. Сложно было поверить, что они способны оказать хоть какое-то сопротивление.

Тайфун опустил автомат перед собой, вышел вперед и обратился к собравшимся.

— Граждане рабочие, прекратите забастовку и возвращайтесь к своей работе! В противном случае будут применены карательные меры!

Бастующие осмотрели Тайфуна оценивающим взглядом и продолжили игнорировать бойцов. Капитан хотел повторить свой призыв, но на полуслове его перебил высокий худощавый мужик средних лет. Он вышел, покачиваясь, навстречу Тайфуну.

— Не рви глотку, вояка, — твердо заявил он. — Народ уже третью неделю паек не получает. А комендант мордой пухнет, в дверь не пролезает. Мы люди не гордые, все понимаем, как оно устроено, но жрать-то охота. Сил нет горбатиться у станка. Будет еда, мужики мигом вернутся к работе.

— Ты у них главный? — спросил капитан.

— Нет, я в революционеры не записывался. С младенчества служу идеалам партии. И мужики тоже, — протестующий подошел ближе к Тайфуну. — Пойми, командир, мы не хотим крови, — он обратил внимание, как капитан нервно сдавливает рукоять автомата. — Хочешь стрелять?

Суровое каменное лицо капитана безуспешно скрывало душевные смятения. Он знал, что бастующие не уйдут, им терять уже нечего. Либо быстрая смерть от пули, либо долгая и мучительная от голода.

— Делай как знаешь, — грустно сказал рабочий. — Главное, совесть прикрой погонами, чтоб спать не мешала.

Мужик развернулся, плюнул себе под ноги и шатаясь побрел в центр толпы.

— Ждем команды, капитан! — крикнул старшина.

Тайфун взял автомат на изготовку и снял с предохранителя.

— Отряд! Готовьсь! — скомандовал он.

Протестующие начали вставать на ноги. Кто-то едва мог двигаться и протягивал руки вверх, чтобы товарищи помогли подняться. Народ становился перед ликвидаторами плотной стеной, держась друг за друга.

— Целься! — продолжал дрожащим голосом Тайфун.

Еще

одно слово, и на его руках будет кровь сотни мирных людей. Его долг — защищать граждан Гигахрущевки от смертельных опасностей, а не расстреливать их. Но он поклялся неукоснительно исполнять приказы командиров и начальников, служить партии и ее идеалам. Ослушаться приказа есть нарушить клятву офицера!

— Ог… — слова застряли в горле, он не мог закончить команду, просто не мог!

— Огонь! — заорал старшина.

Ряды протестующих таяли слой за слоем под плотной автоматной очередью. Стены и пол окрасились багровыми фонтанами крови. Люди, закрыв глаза, падали на липкий пол, не издавая ни звука. Тайфун, срывая голос, кричал отряду: «Прекратить огонь!». Но его слова терялись на фоне автоматных рыков. Тогда он стал одергивать бойцов, сбивая стволы вниз, пока не почувствовал мощный удар в затылок, отправивший его в нокаут.

Очнулся Тайфун в комнате допроса СБ. Тесное помещение три на три метра, голые бетонные стены с засохшими пятнами крови, а в центре на простеньком стуле восседал щуплый человек в штатском. Он медленно перелистывал толстую папку, обильно смачивая слюной костлявые пальцы.

— Плохи ваши дела, капитан, ой как плохи, — цокая языком, покачал головой особист. — Неповиновение приказам командования, подстрекательство к бунту в рядах военнослужащих, — перечислял он. — Даже не знаю, как вам помочь в такой ситуации.

— Там были мирные люди, они просто хотели есть, — не поднимая глаз, тихо прошептал Тайфун.

— А это не тебе решать, кто мирный, а кто враг общества и партии! — постепенно повышал голос особист. — За тебя умные люди уже все подумали! Твоя задача — делать то, что велено!

Капитан ничего не ответил, лишь презрительно посмотрел за спину допрашивающему и, сплюнув, увел глаза в пол.

— Молчишь?! — чекист смахнул пот со своего лба. — Ну, молчи, молчи. Все равно это тебе не поможет.

В комнату допроса влетел боец в балаклаве и передал телефонную трубку особисту. Человек в штатском предельно внимательно вслушивался в голос, доносившийся с другого конца. Кивал, с кем-то соглашался. В конце разговора сказал: «Есть!» и отдал трубку обратно.

— Так у нас, значит, папа — непростой человек. Эх, дурак ты. С таким папой мог бы давно в штабе сидеть. Но это уже неважно. Прощайся навсегда с офицерским пайком, пойдешь в сержантский состав. Еще раз о тебе услышу, никакой папочка не сможет помочь. Чтоб духу твоего здесь не было!

Глава 9. Обеденный перерыв

Медленное движение грубого сапога отпечатывалось ровным узором на пыльном полу заводского этажа. Широкий луч фонаря скользил по спящим фрезеровочным машинам, уходящим в глубь цеха ровными рядами. Брошенные проржавевшие механизмы томились в ожидании того часа, когда снова смогут стать полезными своим создателям. Но в то же время они понимали, что если и настанет новая смена, то уже без них.