Самосожжение

Антропов Юрий

Однако, едва лишь Алина ввела в гостиную Георгия, Гей с удивлением увидел, что с этим человеком он встречается впервые в жизни.

Георгий же шел к нему, улыбаясь как лучшему другу.

– Привет!
– Он с размаху пожал руку Гея и даже поцеловать его хотел, как водилось у них в Клубе социологов, но Гей решительно уклонился.
– Ну что, налюбовался?
– Георгий кивнул на холст и багет.

– Да...
– признался Гей.
– Непостижимо все это...

– Что ты! Я как увидел первый раз... даже испугался! Ну просто живой Бээн!

–

Бенедикт Никандрович, - вежливо поправил Гей.

– Бээн...
– сухо сказал Георгий.
– То есть бывший начальник. Просто-напросто звуковое сочетание первых букв этих слов. Бээн!.. Вполне буднично, мелко, зряшно. А когда-то, господи, мне представлялось в этой аббревиатуре нечто величественное, значительное, устрашающее... ну и так далее!
– Георгий махнул рукой и отвернулся от багета с холстом.

– То есть как это бывший?..
– Гею казалось, что он ослышался.

– Дорогой мой, надо следить за прессой...
– снисходительно произнес Георгий, доставая из кармана газету "Правда".

И Гей быстро нашел нужное место.

ПЛЕНУМ ОБКОМА ПАРТИИ РАССМОТРЕЛ ОРГАНИЗАЦИОННЫЙ ВОПРОС...

Гей к стене прислонился, читая статью, и случайно задел плечом кнопку на пульте. И снова, как и несколько минут назад, световые пучки протянулись к пустоте в багетной раме, и она опять заискрилась, и Георгий воскликнул:

– Какая прелесть! Ах, какая прелесть!..

Гей видел, что Георгий стоит сейчас далеко от того места, где стояла Алина в самом начале, после приезда на виллу, когда, поменявшись с нею местами, Гей увидел вместо портрета Бээна детей и бабочку на газоне.

Что же могло теперь восхитить Георгия?

Ведь со своего места, тогда, до появления здесь Георгия, Гей поначалу не увидел ровным счетом ничего!

Впрочем, не видел он и сейчас ничего.

Только искрящуюся пустоту и багетную раму.

Багетная рама и нечто мерцающее, серебрящееся под перекрестными лучами света.

Гей стал беспорядочно перемещаться по гостиной, не сводя при этом взгляда с багетной рамы, вернее, с пустоты, которая искрилась в багетной раме.

Но отовсюду он видел то же самое: багетная рама и холст, мерцающий, серебрящийся под перекрестными лучами света.

– Это все напрасная затея, - издали сказал ему Георгий загадочно, места своего не собираясь ему уступать.

Ну что же, сказал себе Гей, одной графой теперь будет меньше.

ОБЩЕНИЕ С БЭЭНОМ .....
– 100 БАЛЛОВ

– Да, это вес теперь напрасная затея, - подала голос и Алина.

Она подошла к пульту, вывернула несколько маленьких лампочек и швырнула их в открытое окно, в сторону Фиалковой долины, за которой был серебристый Дунай.

И свет перестал струиться, как видно, раз и навсегда.

– А теперь подойдите к телевизору!
– сказала Алина.

На экране возникло изображение часовых стрелок. Гей терялся в догадках, но стрелка встала в зените, и появился знакомый купол с государственным звездно-полосатым флагом, кадр как бы пошел на зрителя,

на мгновение смазался, и камера уже показывала кабинет Президента...

Большой стол с телефонами...

А вот и сам Президент.

В гостиной все притихли.

Каждый понял, что это и есть начало Момента Чрезвычайного Паблисити.

– Уважаемые земляне!
– непривычно начал Президент голосом не то усталого, не то больного человека. Синхронный перевод, сохраняя модуляцию голоса президента, пошел на все страны мира.
– Я обращаюсь к народам нашей планеты с важным заявлением...
– Президент помедлил, словно еще раз что-то взвешивая, и произнес, глядя на телефонный аппарат: - Впрочем, было бы правильно рассматривать его как следствие вчерашнего Момента Чрезвычайного Паблисити...

Президент поднял трубку одного из аппаратов прямой видеотелефонной связи.

Щелчок - и сместились континенты.

В кабинете Президента как бы появился его далекий коллега.

– Добрый день...
– сиплым голосом сказал старый Президент.
– Надеюсь, мой звонок не отвлек вас от важных дел?

– О нет, сэр! Я ждал вашего звонка, - бодро улыбнулся другой Президент. Что может быть важнее дела мира?

– Вчерашний диалог, - начал первый Президент, - имел, как вы сейчас убедитесь, благотворные последствия...

Старый Президент не сказал "вчерашний случай", хотя ведь именно самосожжение Гея вызвало вчерашний Момент Чрезвычайного Паблисити.

Гей отметил это с досадой.

Человек сгорел, выходит, напрасно.

О нем даже не вспомнили теперь.

А ведь он, возможно, еще жив...

– За минувшие часы я много думал о судьбе человечества, - продолжал старый Президент.
– Хотя, разумеется, - поспешно добавил он, - я думал об этом и прежде, и не раз. Собственно, в заботе об этой проблеме я и видел свое главное предназначение...

– Нисколько не сомневаюсь в том!
– заверил его другой Президент.

– И я принял исключительно важное решение, - старый Президент взял со стола листок бумаги, - которое мне и хотелось бы сейчас огласить...

Старый Президент шелестел бумагой. Руки его заметно тряслись. Еще бы! Момент был воистину исторический. Старый Президент понимал, что именно этот акт сделает имя его бессмертным. Ему поставят золотые памятники во всех странах мира.

– Я торжественно объявляю, что страна, правительство которой выпала мне честь возглавлять, бесповоротно встала на путь мира, и сегодняшним Первым Декретом мы ликвидируем все наши ядерные военные средства...

Алина опомнилась первой.

– Ура-а!..
– закричала она, пугая мужчин, метнулась к телевизору и убавила звук, считая, что теперь пойдет менее интересная часть выступления Президента, чисто техническая, с цифрами, умопомрачительными цифрами разных ядерных вооружений, которые теперь могут быть интересны только историкам.
– Друзья мои! Настал тот самый момент, о котором все эти годы мечтал Бернар Бенсон!..