Самозванцы. Дилогия
Шрифт:
– Складно, – ухмыльнулся Басов. – А отчего не возникло желания залезть в более ранние эпохи?
– Мне кажется, что воздействие с более близкого расстояния более эффективно, – ответил Чигирев. – В более ранние периоды в игру вступит огромное количество факторов.
– Хорошо, но может, все же начать пораньше? – предложил Крапивин. – Скажем, с Русско-японской войны. Мы ведь можем выйти в это время в любом из миров.
– Но тогда мы не сможем потом воспользоваться выходами в более ранние периоды, –
– А зачем они тебе? – удивился Крапивин.
– Видишь ли, – почему-то смутился Чигирев, – те изменения, которые мы сделаем в этом мире, никак не повлияют на другие миры. Они так же будут полным ходом идти к катастрофе. Возможно, получив опыт в этом мире, мы придем к выводу о необходимости более раннего вмешательства. Кроме того, мы ведь можем помочь и людям, живущим задолго до нас. Почему бы не предотвратить Крымскую войну или не помочь Руси избавиться от татарского ига на двести лет раньше? Естественно, хочется в первую очередь повлиять на свое время. Но стоит ли отказываться от помощи другим поколениям?
– Значит, все же не только свое время, – съязвил Басов.
– Ну да, открыв такие возможности, скучно жить как простой обыватель! – оживился Чигирев. – Я решил пройти по всем открытым нами мирам, чтобы помочь тамошним людям.
– Заставить людей, живущих в Средние века, принять твою систему ценностей? – уточнил Басов. – Ты ведь хочешь построить для них общество, идеальное с твоей точки зрения. То есть с точки зрения московского интеллигента начала двадцать первого века.
– А я согласен с Сергеем, – вдруг объявил Крапивин, – С такими возможностями и знаниями мы просто не имеем морального права не вмешаться в со бытия. Я думаю, что нам надо немедленно отправиться в Петербург и приступить к активным действиям.
– Да, в Петербург, – подтвердил Чигирев. – В столице будет легче повлиять на ход истории.
– Воля ваша, – развел руками Басов. – Исправляйте, спасайте. Меня только в это дело не втягивайте.
– Разве вы не хотите поменять историю? – удивился Янек.
– Не хочу, – покачал головой Басов.
– Но почему? – искренне удивился Янек. – Мы ведь хотим добра всем людям.
– И что ты будешь делать сейчас, в двенадцатом году? – поинтересовался Басов.
– Я буду бороться с коммунистами, – объявил юноша. – Я помогу Польше обрести независимость. Я поддержу Пилсудского и помогу ему добиться успеха во всех его начинаниях.
– Погоди! – воскликнул Чигирев. – Так резко Польшу отделять нельзя. Это дестабилизирует Россию. Я думаю, что если нам удастся предотвратить революцию, то для Польши стоит ограничиться предоставлением особых прав, как для княжества Финского.
– А что мне Россия? – фыркнул Янек. – Я за Польшу стою, за ее независимость.
– Но неужели
– Хотелось бы, – ответил Янек, – но, чтобы жить иначе, русским надо перестать быть рабами. А пока они будут избирать то одного сатрапа, то другого, им ничего не поможет. И пока не займутся устройством собственной страны, они всегда будут пытаться поработить Польшу. Так что если у них будет смута, нам это только на руку.
Несколько секунд Чигирев сидел с открытым ртом, а потом закатил сыну звонкую оплеуху.
– Поуважительнее говори о своем народе! – воскликнул он. – Не забывай, что твои мать и отец – русские.
– Сначала бросит на тринадцать лет, а потом руки распускает! – огрызнулся Янек. – И вообще в споре первым распускает руки тот, кто его проиграл.
– Брейк, – развел руки в стороны Басов. – Первый раунд закончен. По крайней мере планы Янека ясны. Я думаю, Сергей, тебе стоит изложить свои.
– Хорошо, – кивнул Чигирев-старший, – я расскажу.
Историк был многословен и велеречив, но суть его слов сводилась к простому постулату о том, что будущее Земли – в демократии и принятии общечеловеческих ценностей. Соответственно, если удастся предотвратить наступление коммунистического диктата, который отбросит страну на десятилетия назад и заставит ее свернуть с магистрального пути прогресса, то к началу двадцать первого века весь мир может иметь совсем иные очертания, а Россия будет вполне способна играть в нем ведущую роль.
Как показалось Янеку, во время этого выступления Басов и Алексеев понимающе переглянулись.
Однако вскоре монолог перешел в ожесточенную дискуссию. Как только Чигирев обмолвился о том, что России необходимо установить демократический порядок и обрести независимый парламент, Крапивин сразу перебил его едким замечанием, что демократия – это всегда бардак и власть воров, а порядок может быть обеспечен только при строгом единоначалии. Далее последовал жаркий спор, и Чигирев-старший все время приводил примеры из истории СССР семидесятых-восьмидесятых годов, а Крапивин лупил оппонента аргументами из истории России девяностых, из которых Янек понял, что жизнь у восточного соседа после падения коммунизма была совсем не сладкой.
Спор прервал Басов, который спросил Крапивина, чего, собственно, хочет добиться он.
– Сейчас в России есть крепкая власть, ее и надо поддерживать, – объявил Вадим. – Раз стране нужны реформы, то лучше всего, если их проведет царь при поддержке народа. Любая революция – это бардак и торжество непрофессионалов и демагогов. Я хочу удержать царя у власти.
– Значит, свернуть все демократические преобразования! – воскликнул Чигирев. – Это путь к гибели!