Самозванцы. Дилогия
Шрифт:
Керенский изумленно посмотрел на собеседника.
– Сергей Станиславович, как такие страшные картины будущего могли родиться в вашем мозгу?
– Подписывайте, Александр Федорович! – рявкнул Чигирев. – Подписывайте, или эти картины начнут преобразовываться в реальность уже послезавтра.
Керенский застыл. На лице его отразилась тяжелая внутренняя борьба.
В камине тихо потрескивали дрова. Тьма окончательно поглотила за окном последние остатки дневного света.
Внезапно
– Что это? – встрепенулся Керенский.
– Черт его знает, – фыркнул Чигирев. – Наверное, артиллеристы стрельбы проводят. Я потом выясню. Подписывайте, Александр Федорович, времени уже практически не осталось.
Керенский обеими руками взъерошил волосы на голове:
– Вы уверены, что другого выхода нет?
– Уверен.
– Но если вы ошибаетесь…
– Я уйду из правительства. Я уйду из политики, Я разделю с вами всю ответственность. Но я не ошибаюсь, Александр Федорович. К сожалению, не ошибаюсь.
– Ладно. – Керенский нерешительно взял в руки перо и обмакнул его в чернильницу. – Но если вы ошибаетесь…
Дверь кабинета отворилась.
– Какого черта без доклада! – вскинулся Чигирев и застыл в оцепенении.
Прямо перед ним, держа в правой руке маузер, стоял Крапивин. На нем была полковничья форма без знаков отличия и портупея с деревянной кобурой.
– Что происходит? – изумленно проронил Керенский.
– Извините, что помешал, – насмешливо произнес Крапивин, – но мне кажется, что ваше время испекло. Именем Совета рабочих и солдатских депутатов вы арестованы, гражданин Керенский и гражданин Чигирев.
Чигирев тяжело опустился в гостевое кресло и обхватил голову руками.
– Что вы себе позволяете?! – вскричал Керенский, вскакивая.
– Кончилось ваше время, кончилась ваша власть, – объявил Крапивин, широко распахивая двери.
Тяжело грохоча ботинками, в кабинет ввалились десять матросов Балтфлота и окружили арестованных, нацелив на них винтовки.
Керенский растерянно посмотрел на Чигирева.
– Я действительно ошибался, – печально произнёс историк. – Я думал, у нас есть еще время.
– Это переворот?! – воскликнул Керенский.
– Это революция, – объявил Крапивин. – Обыскать арестованных!
Двое матросов, закинув за спины винтовки, подошли к Чигиреву и Керенскому. Чигирев покорно поднялся и закинул руки за голову. Один из матросов принялся профессионально обыскивать его.
– Я смотрю, ты уже свою гвардию сумел сколотить, – процедил Чигирев, когда матрос извлек из его потайной кобуры маленький браунинг.
– А как же! – самодовольно усмехнулся Крапивин.
– Вы знаете
– К сожалению, да, – вздохнул Чигирев.
– Выведите арестованного гражданина Керенского, – распорядился Крапивин.
Двое матросов встали за спиной бывшего главы Временного правительства.
– Это вам даром не пройдет! – пригрозил Керенский.
– Ступай! – толкнул его в спину один из матросов. – И руки за спину.
Керенский подчинился.
– Оставьте нас, – приказал Крапивин, когда низложенного Александра Федоровича вывели из комнаты. – Я должен поговорить с гражданином бывшим товарищем министра.
Матросы удивленно переглянулись, однако безропотно, хотя и неохотно пошли к выходу. Один из них при этом прихватил с камина тяжелые золотые часы.
– Стоять! – рявкнул Крапивин. – Часы на место.
– Да пошел ты! – огрызнулся матрос на ходу.
Крапивин вскинул маузер и выстрелил. Пуля попала мародеру прямо в сердце. Матрос споткнулся и упал. Злополучные часы грохнулись об пол. По паркету полетели осколки разбитого стекла. Товарищи убитого разом остановились и повернулись к командиру.
– Ты, это, того, не зарывайся! – с угрозой в голосе проговорил один из них. – А то нехорошо может получиться.
– Мародеров и нарушителей революционной дисциплины буду расстреливать на месте, – отчеканил Крапивин. – Убрать труп. Ждать в приемной. У дверей выставить двух часовых. В кабинет без моего приказа не входить и никого не впускать.
Матерясь, матросы подхватили тело своего товарища и вышли из кабинета.
– Хороша гвардия, ничего не скажешь, – усмехнулся Чигирев, когда за моряками закрылась дверь.
– Ничего, организуем, – спокойно ответил Крапивин, усаживаясь в кресло Керенского. – Сам знаешь.
– Да уж, знаю. – Чигирев тоже опустился в кресло. – Я так понимаю, что «день Седьмое ноября, красный день календаря» отменяется. Да здравствует пятое ноября, день Великой Октябрьской социалистической революции!
– Правильно понимаешь. Залп «Авроры», думаю, ты слышал. Я решил несколько скорректировать ход событий. Штурм Зимнего – это, конечно, романтично, но я предпочел оптимизировать процесс и взять дворец одновременно с началом восстания. Людей я подготовил. Еще в марте я вступил в контакт с большевиками. Потом на Финляндском вокзале встречал Ленина и охранял его до сегодняшнего дня. Четыре месяца назад я предположил, что ты попытаешься убить Ленина и предотвратить революцию, поэтому я вывел его из Разлива. Сейчас у тебя оставался последний шанс спасти свою гнилую демократию. Думаю, ты подготовил какую-то гадость против нас. Я прав?