Самозванцы. Дилогия

Шидловский Дмитрий

Он знаком приказал членам своей делегации усаживаться рядом с ним. Шведы принялись занимать места напротив. Однако когда все расселись, Крапивин допустил невероятную бестактность. Такую, что сидевший рядом с ним Головин чуть не подпрыгнул на месте и закатил глаза к потолку.

– Простите, господин Басовсон, – произнес полковник, – по вашему выговору я могу предположить, что вы уроженец Московии. Прав ли я?

– Совершенно верно, – улыбнулся ему Басов. – Я родился и провел детство и отрочество в Московии. Но потом я был вынужден покинуть отечество и скитаться по миру. Ныне я являюсь подданным и верным слугой шведского короля и принял лютеранство.

– Будет об этом, – оборвал их

Скопин-Шуйский. – Приступим к делу.

Невзначай Крапивин бросил взгляд на Федора и был изумлен. Совершенно ошарашенный полковник, выкатив глаза, смотрел на Басова, словно кролик на удава, и, кажется, тихо шептал какую-то молитву.

ГЛАВА 33Заговор

Галки во дворе новгородского кремля кричали вовсю. Очевидно, их очень радовала теплая, почти летняя погода, наконец-то наступившая после длительной прохладной весны. Молодая зелень пробивалась через стыки бревенчатой мостовой. Вышедший с молебна Крапивин оглянулся на огромную нависающую глыбу собора Святой Софии и в очередной раз подумал о том, что новгородская архитектура очень сильно отличается от московской, с ее затейливыми завитками, резьбой и игривыми росписями. Здесь, на севере, все было проще, но как-то основательнее; восторг вызывали не украшения, а гармония, мощь и светлая устремленность к небу.

– Да, красивый собор, – услышал спецназовец рядом знакомый голос.

Он резко обернулся. Уже давно никому не удавалось застать его врасплох. Впрочем, у одного человека это всегда получалось без особого труда.

– Здравствуй, Игорь, – натянуто улыбнулся Крапивин. – Решил нарушить конспирацию?

С момента своей памятной встречи в Выборге они не разговаривали, а случайно встретившись на людях, старательно изображали поверхностное знакомство.

– Какая конспирация? – удивленно поднял брови Басов. – Дел просто много было. Ну, как ты?

Басов был в костюме шведского кавалериста. С широкополой шляпы свисало пышное перо, а на перевязи висел тяжелый палаш.

– Сам знаешь, – проворчал Крапивин. – Воюем.

– Знаю, – усмехнулся Басов. – К шведам за помощью прибежали.

Крапивина аж передернуло.

– Смута, – сквозь зубы процедил он.

– Вот и я говорю, смута, – поддержал Басов. – Верхи не могут, а низам всё и все по барабану. Но к шведам зря обратились.

– Это почему еще?

– Между Швецией и Речью Посполитой война. Появление на территории Московии шведского отряда стало для Сигизмунда поводом собрать армию против Шуйского. Согласись, что и в наше время ввод войск противника в сопредельное государство является достаточным основанием для начала боевых действий. Коронное войско уже собирается под Смоленск. Теперь король получит хоть какую-то поддержку в польском обществе. Царь Василий хотел с помощью шведов разбить тушинского вора, а получил куда более серьезного противника.

– Что же ты, такой умный, любитель баланса, не предотвратил этого? – съязвил Крапивин.

– А зачем? – усмехнулся Басов. – Во-первых, и без нашего вмешательства события развивались именно так. К катастрофе это не привело. Во-вторых, я тебе дал политический расклад на ближайшую перспективу. Теперь ты знаешь, что из страха за свою шкуру Шуйский способен подставить собственную страну. На самом деле именно это и будет началом конца смуты. Теперь у страны есть внешний враг, а внешние враги лучше всего объединяют. Смута состоит в том, что общество расколото. А теперь все иначе. Для большинства русских тушинский вор мигом стал пособником поляков. Для нанятых им поляков появился выбор: грабить самостоятельно или примкнуть к королевскому войску. Сигизмунд уже послал в Тушино послов с соответствующим приглашением. Скоро

тушинские поляки расколются. Часть пойдет к королю под Смоленск. Остальные, самые отпетые, типа Яна Сапеги и Лисовского, разобьются на небольшие отряды и будут гулять по стране, пока их наконец отсюда не выкинут. Опоры в лице самозванца у них больше не будет, а следовательно, закрепиться в стране они не смогут. Можешь считать, что гражданская война окончена.

– А сам Лжедмитрий? – спросил Крапивин.

– Нанятые им же поляки возьмут его под стажу. Он поймет, что его решили сделать разменной монетой в торге с Сигизмундом, и сбежит. Еще несколько месяцев с казаками и другими своими сторонниками он будет гулять по стране и даже свалит Шуйского.

– Свалит?

– Ну да. Московские бояре, которым решительно надоела смута и трусливый донельзя Шуйский, предложат его сторонникам нулевой вариант: бояре свергают Шуйского, а тушинцы низлагают Лжедмитрия. В Москве Шуйского низложат и насильно постригут в монахи, а тушинцы своего обещания не выполнят. Их послы заявят москвичам: «Вы своего царя предали, а мы за своего помереть рады». В общем, сложится ситуация, когда единственным претендентом на престол окажется тушинский вор. Но этот-то не Отрепьев. О его кровавых повадках все уже наслышаны. Так что московские бояре присягнут на верность польскому королевичу Владиславу и объявят его московским царем. За это Жолкевский разобьет тушинцев. Кстати, Василия Шуйского и его братьев Сигизмунд заберет в Краков и устроит там нечто вроде античного триумфа с выводом пленных. Низложенный царь умрет в польском плену. Лжедмитрия прирежет собственная татарская охрана. Остатки банды во главе с атаманом Заруцким и Мариной Мнишек добьют под Астраханью много позже.

– То есть русским царем станет польский королевич? – переспросил Крапивин, коря себя за то, что перед отправкой на задание изучил историю смуты только до пришествия на Москву Отрепьева.

– Номинально. Хотя, когда польское войско войдет в Москву, бояре тут же соберут ополчение для борьбы с ним. Сами, правда, при этом присягнут Владиславу. Вполне в духе этих интриганов. Делиться властью семибоярщина явно ни с кем не собирается.

– Ополчение Минина и Пожарского? – уточнил Крапивин.

– Упаси боже, – взмахнул руками Басов. – Как может такую силу собрать скопище четырехкратных предателей?

– Четырехкратных?

– Конечно! Вначале они предали Годунова и целовали крест Отрепьеву. Это раз. Заметь, целовали крест! Ты знаешь, что здесь это не пустые слова. Потом предали Отрепьева и посадили на трон Василия Шуйского. Это два. Потом предадут Василия полякам и присягнут Владиславу. Потом изменят своей клятве Владиславу и начнут тайно собирать против поляков ополчение. Разумеется, под их начало пойдут либо отпетые мерзавцы, либо дураки, которых еще ничему не научили пять лет смуты. Впрочем, те, кто силен в предательстве и интригах, всегда проигрывают в честном бою. Москву они не возьмут. И уже потом, когда польская оккупация всем осточертеет, соберется по-настоящему народное ополчение Минина и Пожарского. Они прогонят поляков и посадят себе на шею семейку Романовых. Тем смута и закончится.

– И ты будешь на все это спокойно смотреть? – исподлобья взглянул на Басова Крапивин.

– А что ты мне предлагаешь делать?

– Страна еще четыре года будет тонуть в крови. Неужели у тебя нет желания помочь?

– Есть, но я не вижу способа это сделать.

Крапивин еле удержался, чтобы не выдать созревший в среде офицеров и возглавляемый им и Федором план возведения на престол Скопина-Шуйского.

– Мы можем поднять народ, – жестко проговорил он. – Мы можем дать им настоящего лидера и прогнать воров и интервентов уже сейчас.