Самозванец. Кровавая месть
Шрифт:
Ты, сынок, живой. стало быть, и без седла на Воронке удержишься, а для меня сними седло с чужой кобылы, а ее к телеге поставь припряжной. Гривка из наших лошадей самая спокойная, пойдет коренною. Ты, Михайло Придыбайло, даром времени не теряй, а выпрягай Савраску, бери топор и давай телегу почини. Надежно почини, под свою версту, потому что ей тебя везти. Мой сын, Сопун, как только переседлает коней, тебе поможет. А если к нам вернутся Змей и русалка, выпряжем для них чужую пегую, они на ней вместе поедут.
— А я, я на какой
— Тебя, дедушка ты наш милый, мы попросим, как лучшего среди нас знатока конского, править телегой. Просим, просим.
— Просим, просим! — подхватил тут Сопун, а Медведь положил топор перед собою, присел, как человек, на землю и тоже принялся порыкивать, умильно взглядывая на Домашнего дедушку.
— Ну уж если и Михайлушка наш просит. — смягчился старичок. И вновь противным голоском: — А оружие для меня жалеете? Я, быть может, желаю меч-самосек!
— Вот, Дедушка, займись этим новым мертвяком, — показал Сопун. — Ты его нам привез, все его теперь твое. Прав ли я, батя?
— Да прав ты, прав, сын, только болтаешь шибко много. Я и без того все никак не пойму, почему это день такой долгий, давно бы пора завечереть.
— То Лесной хозяин, смекаю, нам помогает. А ты, дедушка, бери с мертвеца саблю вместе с поясом, авось на нем и цацки для тебя любопытные найдешь. А мне уступи, Дедушка, его штаны. Они, слава богу, не загажены, а я боюсь яйца отморозить без штанов ночью.
— Бери, я не жаднюга какой-нибудь. А мертвое тело прикажете мне теперь в своей телеге возить?
Живой мертвец Серьга огляделся. Много звучало болтовни на горестном этом месте, да только болтуны не сидели сложа руки: все споро работали, готовясь к походу. Вздохнул с каким-то даже скрипом Серьга и предложил:
— А давайте повесим мертвеца рядом с первым супостатом, как проезжать будем. Дело недолгое, а у Дедушки, я вижу, и веревка подходящая есть.
Тут Домашний дедушка отбросил в сердцах иноземцеву саблю с поясом и подскочил над землей не меньше, чем на семь вершков:
— Да уж который раз я порываюсь вам рассказать! Ну прямо никакого уважения к старости и мудрости! Так вот, вышел я навстречу лошадкам, успокоил, остановил. Вижу: в телеге мертвец (на кой он мне?), а в соломе длинная веревка смотанная. Я один конец к задней грядке привязал, на другом петлю сделал, в зубы его — да и назад к иноземцам. Там один еще живой был на телеге, возчик, так он уцепился за сук и…
Глава 10. Спасительная мудрость казака Каши
— Откуда у тебя петля на шее, спрашиваю?
Федко вытаращил глаза, поднял руки к шее — и вдруг на месте его по-прежнему счастливого лица явилась желтая листва леса, а ниже, на вытоптанной траве проселка, быстро уменьшающиеся потертые подошвы сапог.
— В стороны! — закричал, срывая голос, пан Ганнибал. — Раздайтесь, пся крев!
Вонзил
Придержал Джигита, всматриваясь в исчезающую за очередным поворотом телегу, успокоил коня, как смог, развернул его и вернулся шагом к Федку. Тот стоял уже на ногах, покачиваясь. Повернул круглое багровое лицо к пану Ганнибалу, поклонился неловко:
— С меня бочонок лучшего вина, сиятельнейший пане ротмистр, лучшего, какое только найдется в Москве!
— Пожалуй, теперь я готов поверить, что ты, пане, до Москвы доедешь, — пробурчал пан Ганнибал. — Сними лучше с шеи веревку, а то смахиваешь на висельника.
— О черт! Коня моего увели…
— Ладно. Придумаем что-нибудь.
Однако думать пану Ганнибалу вместе с удачливым Федком, иезуитом и Маматом пришлось совсем о другом.
— Послушай, Федко, что ты сделал, когда на суке повис? — спросил пан Ганнибал.
Федко подъехал на смирной конячке Корыта, конюха пана Ганнибала, которая в начале похода, оседланная и навьюченная, бежала за повозкой с имуществом пана ротмистра. Корыто уступил ее с большой неохотою, только после того, как хозяин пригрозил ему железным кулаком. Оказавшись в седле, Федко сразу почувствовал себя увереннее. И ответил он сейчас после некоторой выдержки, с полным к себе, лихому вояке, уважением:
— Повисел я, сиятельный пане, пока подо мною эти бешеные проскачут, а тогда спрыгнул на дорогу. Ну и к вам сразу же. Решил не догонять тех кляч: хрен с ними.
— Вот и мы так же решили. Хрен с ними, с клячами, — усмехнулся в усы пан Ганнибал. — В телеге был еще кто-нибудь, не заметил?
— Только мертвый пан Тычка, — ответил Федко. И перекрестился.
— А когда пешком возвращался, не приметил ли чего? — осведомился хмуро Мамат.
Федко сдвинул шапку на лоб и почесал в затылке. Ответил с заминкой:
— Особенного ничего. Я ведь и не опомнился еще толком. Вот только показалось мне, что в ветвях слева малый такой зверок мелькнул. Вроде кошки.
— В лесу кошки не водятся, — хмыкнул Мамат. — Разве что рысь или росомаха. Правда, росомаха не станет лазить по деревьям.
— Не, не, маленький зверок…
— А вот мы у Лезги спросим, — и Мамат повысил голос: — Эй, Лезга, а не слышал ли ты, случаем, в лесу мяуканья?
— Уж не смеешься ли ты надо мною, атаман? — подбоченился Лезга. — Откуда в лесу взяться кошке?