Самозванец
Шрифт:
– Экспекто Патронум! Получи, фашист, гранату!
Краем угасающего сознания Барти вдруг ощутил яркую вспышку - не увидел, а именно ощутил. Внезапно он почувствовал собственное тело - холодное, разрывающееся от льдистой боли, но осязаемое. К Барти вернулось нормальное зрение - небо было серым и нестерпимо резало глаза слепящим светом, а под капюшоном дементора вместо старческого лица зияла черная дыра, и дементор летел, отброшенный серебристой, полупрозрачной, сотканной из оглушительно яркого света гарпией.
–
Люциус рухнул на колени возле бездыханного тела, приподнял отяжелевшую голову. Барти моргнул. Кто-то, непонятно кто, и неважно, кто, суетился вокруг него, поднял его в воздух заклинанием, помобиликорпусил куда-то, его встретила какая-то женщина, его куда-то положили. Барти не помнил, кто эти люди и как называются окружающие предметы.
– Ему надо отлежаться, - говорила Памфри, - Энервейтом не поможешь.
– А Снейп оклемается? Он будет ходить, говорить?
– Будет. Видишь, моргает.
– Снейп, Снейпуля, ты со мной?
Барти застонал.
– Он пришел в себя!
– Люциус ликовал.
– Снейп, узнаешь меня?
Свет резал глаза. Барти балансировал на тонкой грани между спасительной, мутной, безмолвной чернотой, где нет мыслей и чувств, и ярким, разноцветным, скользким, полным боли днем. Чернота отодвигалась, таяла, теснимая красками и болью, и Барти было нестерпимо жаль, что его снова засасывает яркий водоворот. Хотелось вглубь, во мрак. Но под светом, льющимся из окна, мрак совсем растаял, сжался до двух крошечных точек в глазах наклонившегося над ним Люциуса.
Малфой. Он отнял у него покой, парение в мягкой, безболезненно растворяющей черной глубине. Он схватил его за шиворот и швырнул в серную кислоту красок и страданий. Сверкает, как павлин, а кудахчет над ним, как курица.
– У...хо...ди. Мне... плохо.
– Снейп, почему?!
Снейп? Я Снейп? Разве меня так зовут? Ах, все-равно. Есть только тяжесть, боль и покалывание в заиндевевших пальцах.
– Он еще не соображает. Хорошо - заговорил. Тебе лучше уйти, Малфой.
А это еще что за фигура в несносно ярком платье и дурацком головном уборе? Где-то он ее уже видел. Неважно. Так больно и плохо.
Люциус задержался в дверях, бросив на друга жалостливый взгляд.
Памфри (Барти вспомнил - Памфри, медсестра) залила ему в глотку что-то горячее. Он закашлялся и уронил голову на подушку. Перед глазами поплыли пятна.
Люциус влетел в гостиную:
– Люди! Профессор Слагхорн! На Снейпа напал дементор! Я создал патронуса... Он в медпункте лежит, как коматозник, я так и не понял - он узнал меня или нет!
Все загомонили хором, требуя объяснить подробнее, а Нарцисса незаметно выскользнула за дверь и поскакала смотреть на потерпевшего.
– Снейп, мне сказали - на тебя дементор напал!
– Дааа...
Нарцисса
– Снейп, у тебя ногти синие! И губы...
– Мне холодно.
– Северуса била крупная дрожь.
– У меня в голове мутится. Положи мне на лоб свою руку. Чувствуешь, какой я холодный? Это жизнь уходит...
– Жизнь не уйдет, Снейп, дементора прогнали!
– Ты бы не могла меня обнять? Согреть меня своим теплом.
– Точно у тебя, Снейп, в голове мутится.
Снейп смотрел на нее пустыми, широко открытыми, блестящими глазами.
– У меня совсем нет сил. Я не могу до тебя дотянуться.
– Так молчи, Снейп, если нет сил.
В медпункт ввалилось полкласса во главе со старостой.
– Снейп, как ты себя чувствуешь?
– солировал Люциус.
– Уйдите все.
– еле слышно прошелестел Снейп.
– Скажи, пусть все уйдут. Я хочу видеть только тебя.
– Все на выход, ему ОЧЕНЬ ПЛОХО!
– скомандовала Нарцисса.
Слизеринцы попятились и закрыли дверь.
– Свет. Глазам больно.
– Закрой.
– Закрою - умру.
– Я смотрю, ты умирать не собираешься. Болтаешь, как здоровый.
Но в глазах Снейпа было столько боли, что Цисс тут же пожалела о сказанном.
– Лежи и молчи.
– Да. Только не уходи.
После вторичного изгнания из медпункта Люциус печально зашел в свою комнату - а Снейп варит.
– СНЕЙП???!!!
– Я уже 18 лет Снейп, - сварливо отозвался зельевар, мусоля длинную грязную прядь.
– Подай зеленую банку. Там написано - «Плакун-трава», для слепых.
– Пошли в медпункт!
– отмер Люциус.
– Зачем?
– Надо. Я хочу тебе кое-что показать. Пошли!
– Люциус потащил его за руку.
– Малфой, ты сдурел? Мое зелье! Я варю! Оно же выкипит!
Люциус загнал Снейпа в медпункт. Снейп огляделся. На кровати страдал его двойник, рядом сидела растроганная Нарцисса.
– Ну и что?
– Вот!
– Чем ты хотел меня удивить? У нас тут всего один оборотным зельем злоупотребляет.
– И кто из вас самозванец?
– с интересом спросила Нарцисса.
– М?
– она подтолкнула страдальца.
– Тогда я пойду? Пока, Барти, выздоравливай.
Лжеснейп застонал.
– Перестань притворяться.
– сказала Нарцисса. И ушла.
Барти не притворялся.
Дамблдор гневно вразумлял дементора:
– Дельта, тебе английским языком объясняли - не подходи к ученикам. Получил патронуса?
– Как вам объяснить... Не сдержался! Парень был особенно вкусный. Вам, смертным, этого не понять. Он был порочный, с особенной гнильцой.
– Я обращусь в министерство и потребую увезти вас отсюда!
– Обращайтесь, директор. Мы же не сами в ваш Хогвартс попросились. Мы - в служебной командировке.