Самые смешные рассказы
Шрифт:
Тихона не было и там. Только возле стола на полу громоздилась большая куча мокрых опилок, на которых сверху лежали любимая тельняшка мужа и его семейные трусы, а рядом притулились домашние шлепанцы Чекушкина.
Прыыбщить к дылы.
Прысвыыть грыф «Сывыршынны сыкрытны».
Хрыныть ды ысыбыгы рыспырыжыныы.
Глывныь цынзыр
Дыпыртымынты грыммытыкы
Ы.Ы.
Всем, кому в руки попадет эта записка!
Возможно, вы читаете последний текст на нормальном русском языке.
Я, профессор филологии Збруев Иван Викторович, единственный из оставшихся в живых «руссоязов». Так именовали себя те, кто боролся за сохранение «великого и могучего» в классическом виде.
Боролись… Все мои соратники погибли. Я тоже пишу эти строки в осажденном доме. Надеюсь успеть рассказать о том, что же произошло с нами.
На протяжении ста лет шла острая полемика о том, нужны ли новации в грамматике, фонетике и правописании русского языка. До сих пор все конфликты не выходили за рамки академических аудиторий. Но в течение последнего года в политической жизни государства произошли некоторые изменения и у горнила встали «сторонники простояза». Так мы назвали безумцев, призывавших к кардинальному упрощению нашего родного языка. Для начала ими были изданы указы, вводящие ограничения на выпуск книг и периодики в традиционном исполнении. В школах насаждалась так называемая новая программа обучения. И самое главное, было одобрено и внедрено принципиальное изменение алфавита. Отныне устранялись все гласные буквы. Вместо буквы Е полагалось использовать Ъ, И заменялась Ь (бедный Йорик), а функции остальных передавались букве Ы. На этом настояла та часть экстремистов, которая с упорством маньяков защищала «незаслуженно обиженные» (хотя бы потому, что с них не начинаются слова): Ъ, Ы, Ь.
Естественно, настоящие ценители и знатоки русского языка: ученые-филологи, прозаики, поэты, журналисты — да что там, все нормальные люди — воспротивились лингвистическому произволу. В ответ грянул террор. Любого, кто был уличен в симпатиях к традиционному языку, арестовывали и проводили лоботомию. Тех же, кто мог сочинять или обучать грамоте, прилюдно казнили.
Оппозиция ушла в подполье. Но и там нас настигало недремлющее око новой карающей структуры — Департамента грамматики. За несколько месяцев погибли или пропали без вести миллионы людей, читавших Толстого, Чехова, Булгакова, Бродского, переводы Гомера, Шекспира, Бальзака, Сент- Экзюпери и не пожелавших заучивать современный девиз государства: «Ды здрьгаствыыт нывыь ыпрьнцьнныъ рьюскыь ызык!»
Близок мой час. В двери уже ломятся служители истины Ы. И все же надеюсь на разум грамотных людей. Может быть, мои записи сохранятся и помогут будущим исследователям понять наши ошибки и «е допустить повторения сегодняшнего кошмара.
Я прощаюсь с вами, люди, спасите великий и могу…
Валерий СОКОЛОВ
Вечер. Метро. Народ ринулся с работы. В одном из вагонов ехали две гражданки с могучими сумками. Они мирно щебетали между собой по-украински. Видно, где-то торговали и с остатками товара возвращались домой. Сейчас этим ремеслом занимается полстраны. Уже никого не удивляет человек, тащащий, как муравей, в пузатых
Вагон мелко покачивался. Пассажиры отрешенно сидели или терпеливо стояли. Интеллигенция, как всегда, что-то читала. Вот и остановка. Народ потянулся к дверям. Им навстречу стали продираться стоявшие на перроне.
Тут одна из хохлушек, словно очнувшись, встрепенулась и схватила свои баулы. Разметывая по сторонам входящих, она протаранила себе путь на перрон. Только она выскочила, двери вагона натружено захлопнулись.
И тут ожила ее напарница. Она бросилась, перепрыгивая через чьи-то портфели, к двери вагона. Через резиновые уплотнители хохлушка крикнула подруге:
— Гала!!!
Стоящая на перроне повернулась.
— Ты ще одну торбу забула!
Гала открыла рот, посмотрела на свой скарб и застыла с вопросительным знаком на лице. Диктор уже объявил следующую остановку, и поезд тронулся. Украинка из вагона выстрелила: «Пидожды трошки! Сидай на другый поезд! Я теби на следуючий зупынци торбу залышу!» (на следующей станции выставлю сумку) — и усиленно задергала большим пальцем в направлении движения поезда. Гала кивнула головой, мол, поняла. Состав ушел в туннель.
Что произошло на следующей остановке, догадаться не трудно. Подошел поезд, открылись двери. Из одной вместе с пассажирами выскочила женщина с большой сумкой. Бросив поклажу на скамейку, женщина тут же метнулась обратно в вагон. Двери вагона закрылись. Диктор объявил: «Следующая остановка…» — и поезд пошел дальше.
Оставшиеся на платформе люди быстро оценили ситуацию. Неизвестный предмет, хозяин уехал — подозрительно, надо делать ноги! Кто-то крикнул: «Бомба!» — и граждане бросились в разные стороны. Свистнул милиционер, остановили движение поездов. Гала так и не доехала! Быстро закрыли вход в метро, из которого эскалатор выносил на поверхность возбужденных людей. Они в этот день несколько дольше добирались до дома. Но сколько было пищи для рассказов!
А вечером уже вся страна следила по телевизору, как в метро ловили террористов.
Однажды решил: надо что-то менять. А вот что — не помню. Вчера помнил, сегодня нет.
Может, мебель в квартире переставить? Ну, поменяю местами кровать и кухонные табуретки. А смысл? Тогда и плиту надо тащить в спальню.
Выбросить старую стенку, купить новую? Хлопотно, да и жалко старую: сам ее собирал, полки подгонял, отверстия пересверливал.
А может, заменить свои старые «Жигули» на иномарку? Нужна куча денег, да и «Жигули» еще ездят. Подумаешь, бок исцарапан и глушитель ревет самолетом.
Что же поменять, что поменять? Бросить курить? А что, я курю много? Две-три сигареты в день, да и то стараюсь не свои. А если бросить пить? Да я и так почти что бросил. В одиночку и без закуски не пью, последним из-за стола не встаю, на дни рождения соседей не реагирую.
Может, работу поменять? Да где еще такую найду? Сижу при вахте, вроде что-то охраняю, хотя мимо ходят все, кому не лень. Читаю книжки, решаю кроссворды, регулярно приношу жене зарплату. Кстати, о жене. А может, замахнуться на святое — ее заменить? Вон артисты, космонавты, бизнесмены меняют своих жен, как каналы в телевизоре. Щелк — новая жена, еще щелк — уже другая. Нет, боязно, двадцать лет живем бок о бок, гуляем рука в руке. Где еще такую покладистую найду?