Самые знаменитые реформаторы России

Казарезов Владимир Васильевич

Несколько слов о внешности и характере этого человека. С.М. Соловьев писал: «Наружность искателя Московской державы не говорила в его пользу: он был среднего или почти низкого роста, довольно хорошо сложен, лицо имел крупное, неприятное, волосы рыжеватые, глаза темно-голубые, был мрачен, задумчив, неловок». Вместе с тем все отмечают его смелость, большую физическую силу, удаль, умение владеть оружием, способность обуздать необъезженного коня. Одних эти качества привлекали, других отпугивали.

Самозванец Лжедмитрий — так вошел в историю человек, с оружием отвоевавший российский трон, свергнувший династию Годуновых, в 1605–1606 гг. находившийся у власти и показавший значительные способности к управлению государством.

Если Лжедмитрием его и можно называть, то уж слово «самозванец» к нему никак не подходит. Сам себя Дмитрием он не называл, его так назвали. По свидетельствам историков, этот человек изначально верил в то, что он настоящий царь, а события, последовавшие после вступления в Москву, его окончательно в этом убедили. Как, впрочем, многих других. Назовем только два обстоятельства.

Во-первых, признание его своим сыном матерью Дмитрия, царицей Марией Нагой. Что ее, монахиню, давшую обет служения Богу, подвигло на это? Желание отомстить Борису за убийство ее настоящего сына? Это никак не вяжется с христианской моралью. Желание вновь стать царицей? — То же самое. А между тем она всенародно горячо выражала свои материнские чувства.

Во-вторых, заявление Василия Шуйского, расследовавшего когда-то убийство в Угличе, о том, что первоначальное заключение комиссии о смерти Дмитрия было неверным. Много было других свидетельств. Ну а главное, всеобщая народная любовь, приведшая к трону этого человека и выражаемая ему вплоть до самой смерти.

Прибегнем и мы к сослагательному наклонению, не пользующемуся уважением у историков, и порассуждаем так: угоди он тогда боярам, сбалансируй свои отношения с ними таким образом, чтобы они получили вожделенное влияние на дела государственные и выгоды, от этого проистекающие, и не было бы в российской истории Лжедмитрия, а был бы Дмитрий II Иоаннович, а род Рюриковичей считался бы продолженным. И история России могла бы пойти путем прогресса и приобщения к европейской цивилизации, если исходить из достоинств, которыми обладал этот случайно оказавшийся на троне человек. Исходя из сказанного и того, что он успел сделать, и его намерений, в изложении материала опустим приставку «лже» в имени этого человека. Пусть он фигурирует в нашем тексте как царь Дмитрий.

Начатая им война против мощной русской армии во главе немногочисленного отряда, по сути всякого сброда, не могла обещать успеха. Но смерть Бориса Годунова, а главное, магическое действие на сознание и чувства русских людей имени сына Ивана Грозного — Дмитрия, сделали свое дело. Армия, бояре, народ перешли на его сторону, и он 20 июня 1605 г. триумфатором вошел в Москву.

Начало деятельности Дмитрия было многообещающим, хотя за краткостью пребывания на троне он мало что успел сделать, и потому разговор о нем как о реформаторе вроде бы вообще неуместен. Но сам образ правления Дмитрия настолько отличался от такового при других великих князьях и царях, что вся его деятельность с первого дня представляла собой непрекращающиеся реформы.

Он преобразовал боярскую думу, явление чисто русское и представляющее собой аморфное образование, в сенат, орган, привычный для европейского понимания и складывавшейся в то время практики. К трону были приближены, помимо бояр, гонимых при Борисе Годунове, люди, расположенные к реформированию, к перенесению на Русскую землю полезных заимствований из Европы.

При царском дворе, в царской думе (сенате) исчезли чопорность, абсолютизм местничества, медлительность при рассмотрении государственных дел. Все вопросы решались быстро, исходя только из интересов страны, а не из всяких догм, освященных старинной традицией. В обиход вошли простота обращения с подданными, сокращение волокиты при рассмотрении дел, личное участие в них царя.

Большой проблемой в Русском государстве являлось судопроизводство. Его медлительность, мздоимство судей, отсюда —

безнаказанность преступников и наказание невиновных. Дмитрий видел в этом корень многих бед и сразу же занялся улучшением судопроизводства.

Реформы всей судебной системы ему провести не удалось, но попытки наведения порядка были сделаны. Во-первых, судопроизводство стало бесплатным. Во-вторых, лицам, вершившим суд, было удвоено жалование, имея в виду, что таким путем сократится взяточничество. В-третьих, было объявлено, что сам царь будет принимать челобитные от людей всех званий, для чего устанавливались дни и часы приема. В-четвертых, чтобы уменьшить урон от чиновников, собиравших подати, предписывалось податным общинам самим вносить их в казну.

Жалование увеличивалось не только судьям, но и всем служилым людям. Помещики получили дополнительные земли. Возвращалось отнятое у людей во время опал Ивана Грозного и Бориса Годунова.

Беспрецедентными оказались меры по либерализации торговли. Снимались ограничения на занятия торговлей и ремеслами с людей любых сословий и иностранцев.

Дмитрий оставил след в крестьянском вопросе. В частности, он пытался приостановить процесс перехода тягловых крестьян в холопы своим указом от 1 февраля 1606 года, запрещавшим это делать. Крестьяне, в большом количестве убегавшие от господ в голодные годы (1601–1603 гг.), должны были в соответствии с названным указом вернуться на прежние места и заняться хлебопашеством. Те же из них, кто выгонялся помещиками во время голода (чтобы не кормить), получали свободу. Если ранее крестьянин, продаваясь в холопы, становился таковым навечно, то есть и для детей помещика, то по указу Дмитрия со смертью господина холопство прекращалось. Вновь оговаривался пятилетний срок давности возвращения беглых крестьян.

Во всем сказанном можно увидеть стремление молодого царя облегчить жизнь крестьян, главного тяглового сословия. Хотя каких-либо значительных изменений в сторону послабления складывающейся крепостной зависимости ожидать было неправомерно. Дмитрий потерял бы поддержку основной массы помещиков (служилых людей) и крупных землевладельцев. Кроме того, он не мог противостоять процессу закрепощения, продолжавшемуся уже целые столетия и носившему объективный характер.

Мы видим, что многие московские монархи, в том числе Иван III и Иван Грозный, делали попытки ограничить церковное и монастырское землевладение. Тем более хотел этого Дмитрий, не любивший монахов, считавший их тунеядцами и говоривший, что «лучше пусть пойдут их богатства на защиту святой веры и христианского жительства от неверных». Ввиду кратковременности пребывания на троне он не успел сделать серьезных шагов на пути секуляризации монастырских земель, но намерение на сей счет выразил довольно категорическое. Чем способствовал восстановлению против себя духовенства. Впрочем, у иерархов православной церкви имелось много и других поводов быть недовольными молодым царем.

Его веротерпимость, убежденность в необходимости мирного сосуществования всех направлений христианства, выглядели просто вызывающими. Дмитрий разрешал в своем государстве исповедовать православие, католичество, протестантство, другие религии. Чтобы понять, насколько это являлось прогрессивным по тогдашним представлениям, напомним, что в просвещенной Европе в то время еще пылали костры инквизиции, а в конце века (1572 г.) случилась в Париже Варфоломеевская ночь, когда за одну ночь погибли многие тысячи гугенотов (протестантов) от рук католиков. И некоторые монархи приветствовали массовое убийство как взрослых, так и детей только за то, что они по-своему верили в Христа. Останься Дмитрий царем, кто знает, может, Россия стала бы инициатором объединения православия с католицизмом. Однако недооценка неготовности русского общества к религиозному плюрализму в конечном счете, наряду с прочим, стоила ему жизни.