Самый дождливый октябрь
Шрифт:
– Нет, спасибо, – отказалась я, доставая телефон. – Ниночка, Сан Сергеич уже на месте?
– На месте. И не против с тобой пообщаться, – ответила Нина. – Если ты минут за десять свои дела свернешь, то Гошка может заехать, забрать тебя.
– Очень хорошо! Здесь все равно, перерыв начинается, пусть люди пообедают спокойно. А я пока к вам смотаюсь, – я убрала телефон и улыбнулась Зинаиде Григорьевне: – Надо съездить в офис, начальство хочет на меня посмотреть.
Все-таки, я человек консервативных
Даже то, что наша секретарша хмуро поглядывает на Гошу, меня не особенно огорчает. Ниночка поймет, что Гошка ничего плохого не хотел, просто пытался, как умеет, защитить ее. И тогда они окончательно помирятся. Хотя, если бы напарник такие фокусы со мной проделывал – прежде чем помириться, стукнула бы его хорошенько. Два раза.
– Рита! – судя по тону, Баринов окликнул меня не в первый раз. – Ты о чем так размечталась? Докладывать будешь или нет?
– Ой! Буду, конечно, а как же!
Я коротко повторила суть разговора с Черниковой и подвела итог:
– По-моему, теперь все встает на свое место. За воровство Валя отсидела и пришла к выводу, что оно себя не оправдывает. А шантаж – дело прибыльное и вероятность угодить в тюрьму, гораздо меньше. Я почти уверена, что к ограблению сейфа Валя отношения не имеет.
– Черникова сказала, что если бы Валя попросила у нее драгоценности и диск, то она сама отдала бы их? – уточнил Гоша.
– С поклоном, – вспомнила я слова Надежды Николаевны. – И на подносе.
– Да, тогда получается, – напарник откинулся на спинку стула, – получается, что Вале, действительно, не было смысла лезть в сейф. И тогда, получается, что ее убили люди, к ограблению отношения не имеющие. То есть, смерть Вали – это просто нелепое совпадение?
– Рит, а сама Черникова Валю убить не могла? – спросила Нина. – Надоело ей платить шантажистке, вот она и воспользовалась случаем. А что? Кругом и так суета и неразбериха, так почему бы к ограблению не добавить еще и убийство? Алиби у нее, как я понимаю, нет?
– Алиби я не проверяла, но насчет убийства, сомневаюсь, – покачала я головой. – Во-первых, именно я сообщила ей новости и видела ее первую реакцию. Или Надежда Николаевна гениальная актриса, или она ничего не знала.
– Положим, то что она гениальная актриса ты тоже со счетов не сбрасывай, –
– Даже если и так. Тогда у нее еще есть гениальный драматург, который написал ей текст этой сцены. Говорю вам, когда я сказала Черниковой о смерти Вали, она держалась безупречно правдиво. Сначала недоумение, потом проблеск надежды – неужели такое может быть – и, огромное, прямо-таки, бесконечное облегчение.
– А потом что? – заинтересовался Гоша. – Обычно, в таких случаях женщины начинают плакать.
– Слезинки не проронила, – заверила я напарника. – Достала бутылку водки и, при мне, почти половину выпила. Помянула покойницу.
– Хм. Тоже способ снять стресс. Но вообще, мне не очень нравится, когда подозреваемые ведут себя безупречно. Наводит на размышления.
– А, по-моему, все нормально. В конце концов, Черникова Вале больше года платила. Могла бы и раньше ее убить, чего ждала? Кроме того, я вообще не думаю, что Надежда Николаевна способна легко строить всякие кровавые планы, не то воспитание. Да и само убийство, вряд ли она на такой экстрим способна. Кстати, Сан Сергеич, вы там, в морге, узнали что-нибудь? Как Валю убили?
– Ничего кровавого, – скучным голосом ответил шеф. – Лобушеву задушили. Следов насилия на теле не обнаружено. Ее не мучили, не пытали, возможно, даже не разговаривали с ней. Просто, кто-то подошел сзади и накинул веревку на шею.
– И даже не оглушил, предварительно, камнем по голове? – удивился Гоша. – Очень твердую руку нужно иметь, чтобы задушить человека, находящегося в сознании. Она что, не сопротивлялась?
– Сопротивлялась. И зажала в кулаке сережку, – Баринов выложил на стол фотографию. Изогнутая пластинка, по которой бежит дорожка блестящих мелких камешков, английский замочек. Изящно и элегантно.
– Это что, из пропавшей шкатулки вещичка? – оживилась я.
– Не думаю, – Нина покачала головой. – По крайней мере, в списке, что мне Черникова передала, ничего похожего не значится.
– Оч-чень интересно, – разглядывая фотографию, Гоша, словно попугай, склонял голову, то на левое, то на правое плечо. – Оч-чень. Ритка, ты поняла, на что теперь нам надо обратить внимание?
– Не знаю, – пожала я плечами. – Красивая сережка, золотая, наверное. Дорогая. Но если она не принадлежала Черниковой…
– Не туда смотришь! На замочек смотри!
– А что замочек? Нормальный, такие хорошо держат… ой! Если она оказалась зажатой в кулаке у Вали, значит, та выдернула ее прямо из уха. А такой замок не дает это сделать легко! Значит, ищем человека с порванным ухом!
– Правильно, Рита, молодец! – обрадовался Гоша. Он всегда преувеличенно радуется, когда я правильно отвечаю на простые вопросы.
– Продолжаем рассуждать логически. Мы считаем, что Валю убил человек, которого она шантажировала. Вряд ли такую сережку, – я ткнула пальцем в фотографию, – носил мужчина. Значит, Валю убила женщина.