Самый дружелюбный пес на свете
Шрифт:
Скоро Челкаш натворил столько «картин», что квартира превратилась в галерею. Приятелям я подробно объяснял тайный смысл творений Челкаша.
– Ладно врать-то! – возмущались приятели. – Если занялся абстрактной живописью, так и скажи! Нечего все валить на Челкаша.
Челкаш возмущался – выходил на середину комнаты и гавкал, подтверждая, что именно он, а не кто иной, автор «картин». В конце концов приятели ему поверили – все, кроме писателя-историка Михаила Никитича Ишкова.
– Не верю, хоть лопни! – кричал писатель.
Пришлось Челкашу при нем продемонстрировать
Глава восьмая. В деревне.
Так вот, извинившись за «живопись» Челкаша, я спросил у художника Володи, есть ли в деревне магазин – хотел купить в дорогу конфет (у нас с Челкашом общее пристрастие к сладкому).
– Магазин есть, но не знаю, как он работает. Я только вчера приехал. Живу в Волоколамске, а здесь у меня мать.
Мы с Челкашом пошли в деревню и у первого дома встретили девчонку – она подзывала к себе котенка, сидевшего на заборе.
– Привет! Как жизнь? – обратился я к ней.
– Хорошо, – девчонка погладила Челкаша, который с бурной радостью подбежал к ней.
– Твой котенок?
– Нет. Я хочу его спрятать от Полкана, он выбежал со двора. Он кошконенавистник. А котенок Муркин. Она в продмаге живет, – девчонка махнула в конец деревни.
Так мы узнали местонахождение магазина и по пути к нему встретили, по всей видимости, «кошконенавистника» – пса непонятной масти, обладателя темной гривы. Он изображал хозяина деревни – гордо задрав голову, величественной походкой обходил дворы и кого-то высматривал. Увидев Челкаша, нахмурился, но тут же вильнул хвостом – я же говорил, Челкаш прямо излучал дружелюбие.
Купить что-либо мы не смогли – на двери магазина висела записка: «Перерыв с 12 – 16 часов». Мы направились к Малышу, но в середине деревни нас окликнул мужчина в ковбойке:
– Можно вас на минутку?
Когда я подошел, мужчина попросил:
– Помогите, пожалуйста, поставить бревно, – он показал на свежеошкуренный кругляк, лежащий у недостроенного сруба; бревна были пахучие, с прожилками смолы, будто сливочные, как пирожные «Наполеон».
– Собираете второй дом? – поинтересовался я.
– Нет, берите выше. Баньку! Вы, небось, горожанин. У вас ванная, душ, но это так – поплескаться, а русская банька для здоровья, так-то. Я большой любитель баньки. Да вот помощник в отъезде. Сын с женой в город поехали, а мы с дочуркой при хозяйстве, – мужчина показал на палисадник, где босоногая девчонка раскачивала качели с куклой.
На «раз, два, три» мы с мужчиной подняли кругляк и поставили на сруб.
– Ну вот, венец замкнули, спасибочко! – вздохнул мужчина. – Потом обошью сруб изнутри доской из осины, и банька будет у-у! Поддам парку, от досок запах у-у!.. Несведущие говорят: «Осина не горит без керосина». А я вам
Мужчина еще раз поблагодарил меня и пожал лапу Челкашу, который пялился на сруб, причмокивал и пускал слюну от восторга.
– Вот закончу баньку, приезжайте. Попаритесь, потом на себя ведро холодной воды ба-бах! – сразу годков десять скинете.
– Если окажемся в этих местах, обязательно к вам заглянем, – сказал я, и мы с Челкашом затопали по дороге. Сделали несколько шагов и услышали:
– Дядя! – к нам бежала дочь любителя банного дела; подбежала и протянула мне яблоко, а Челкашу баранку.
Я горячо поблагодарил девчушку за угощение; Челкаш собрался лизнуть ей руку, но пока грыз баранку, девчушка убежала.
Я уже говорил, что Челкаш со всеми излишне ласков, всем навязывает свою дружбу – и не только людям, но и животным. Такой у него характер и стиль общения.
Как известно, открытому ко всем человеку достается немало неприятностей. То же самое и собаке. Выходя из деревни, Челкаш увидел гусей, заулыбался и, в расчете на отзывчивость птиц, направился к ним виляющей походкой; и поплатился за свое дружелюбие – гусак принял враждебную позу, грозно загоготал и ущипнул Челкаша за хвост – возможно, решил, что мой друг хочет увести одну из его гусынь.
Потом Челкаш заметил поросенка – тот лежал в луже и похрюкивал от удовольствия. В знак особого расположения, Челкаш лизнул толстяка в ухо, но тот не оценил душевный порыв моего друга – вскочил и помчался к дому.
И все же Челкаш подружился с одним представителем деревенской живности – с индюком. Даже подвел его ко мне и попросил прокатить своего нового друга на Малыше.
– Пожалуйста! – я открыл дверь машины, но индюк попятился – испугался.
В общем, мы покидали деревню в благодушном настроении, не считая синяка на моей ноге – в какой-то момент меня сзади боднул козел. Не знаю, что на него нашло, чем я ему не понравился? Возможно, принял меня за иностранного шпиона, ведь я время от времени кое-что фотографировал. А может, как блюститель нравственности, посчитал, что у меня чересчур легкомысленные брюки (я был в шортах), а на спине моей майки была и вовсе оскорбительная для него надпись: «Не будь козлом!». Понятно, майку с такой надписью я никогда бы не купил – ее подарил мне писатель-историк Ишков, подарил перед нашей поездкой, сказав:
– Майка – предупреждение нахальным водителям, ее надпись читается через стекло. Учти, не будешь ее носить – обидишь меня смертельно!
Глава девятая. Дарья и Федор Фомич
Запустив двигатель Малыша, мы поехали вдоль водохранилища по петляющей утрамбованной дороге; километров через пять на обочине увидели голосующую молодую женщину с двумя пустыми ведрами. Я притормозил.
– Подбросите до деревни? – послышался усталый голос.
Челкаш тут же перебрался на заднее сиденье, уступая женщине «место штурмана», а я проговорил: