Самый дружелюбный пес на свете
Шрифт:
За время пока мы ходили в деревню и ехали обратно, погода так и не разгулялась. Вода в реке немного спала, но оставалась мутной, так что мне пришлось раз пять нырять, прежде чем я нащупал ушко и зацепил за него трос – словом, вылез из воды жутко измотанным и долго прыгал на одной ноге, вытряхивая воду из ушей.
Ну, а потом Паша залез в кабину трактора, запустил двигатель и его «агрегат» попятился от реки. Трос натянулся и вскоре из воды показалась желтая крыша Малыша, а затем и он весь, в тине и ракушках – изо всех его щелей стекали водяные струи. Честное слово, вокруг сразу посветлело, точно взошло солнце. Челкаш обрадовался, подбежал и поцеловал
Открыв двери Малыша, я первым делом вытащил из «бардачка» документы. К сожалению, они намокли, хотя и были завязаны в полиэтиленовый пакет (в паспорте и правах так и остались по две печати на каждом листке). Что меня удивило – наш спутник паучок, несмотря на долгое пребывание Малыша под водой, оказался целым и невредимым – то ли отсиделся у потолка, где оставалась сухая полоска, то ли на время стал водолазом, – но факт остается фактом – он спокойно ползал по стеклу!
– Аккумулятор, ясненько, разрядился, – сказал Паша. – Снимай его, повезем ко мне заряжать.
Пока я возился с аккумулятором, Паша окунулся в реке – как я понял, чтобы окончательно прийти в себя после «празднества». Челкаш за это время вытащил из машины все наши вещи и разложил их на траве, в надежде, что солнце все-таки появится и вещи просохнут; а потом вдруг подбежал и шлепнул меня лапой по ноге – в зубах он держал мешочек Дарьи.
– Тебе же сказали, его надо держать при себе! – укоризненно прогундосил мой друг.
– Да, да, Челкашка, – кивнул я, запихивая оберег в карман рубашки. – Теперь с ним не буду расставаться. Но ты сиди здесь, я скоро вернусь.
Мы с Пашей поехали в деревню; после купания спаситель Малыша выглядел бодрым, посвежевшим.
– Хороший пес твой Алкаш, – сказал.
– Челкаш, – поправил я.
– Ну, Челкаш, все одно… У меня тоже один живет. Джек. Сегодня куда-то запропастился. Небось, мышкует в поле… А был еще Трезор. Матерый, настоящий мужик. Слов на ветер не бросал, лаял редко и только по делу. И то правда, чего зря глотку драть… Так и жил с двумя собаками. Жил хорошо, но потом у меня появилась одна женщина из соседней деревни Бородавкино. Женщина огонь. Даже хохотала громче всех. Ну она и говорит как-то: «Если б у тебя была одна собака, я взяла бы тебя к себе». А я ей говорю: «Ты чего вообще? А если б у тебя было двое пацанов и я сказал бы: «Был бы у тебя один пацан, взял бы тебя к себе, а так извини». Ну, все у нас и сошло на нет. Ну, а теперь, когда я остался с Джеком, она зовет к себе. Наверно, переберусь, пора обзаводиться семьей.
– А куда же делся Трезор? – спросил я.
– Погиб пять лет назад… Все бегал через лес в Бородавкино. Там у него любовь была с одной Жучкой. Ну и однажды зимой пропал. А весной я нашел его ошейник, череп да кости… Волки сожрали. Так вот получилось, да.
– Здесь и волки есть?
– Были. Потом-то всех перестреляли.
Мы подъехали к дому Паши; он загнал трактор в сарай и там же, в сарае, поставил аккумулятор на зарядку, а меня пригласил отведать его «ягодной наливки».
Мы расположились на лавке под яблоней и Паша вновь завел разговор об «огненной» женщине, к которой собирается переехать – какая она красивая и «варит борщи как бог», но в то же время – «уж больно шумная, суматошная». Было ясно, Паша почти готов к серьезному испытанию, хотя и колеблется – делать последний шаг или повременить? Паша разговорился не на шутку, но в какой-то момент объявился его Джек, обнюхал меня и уселся напротив хозяина – приготовился слушать. Тут уж, понятно, Паша переключился
Когда аккумулятор зарядился, Паша спросил:
– Дотащишь или отвезти на агрегате? Штучка ведь увесистая. Да и вон припекает. (В самом деле, как-то незаметно появилось солнце и уже палило во всю).
– Дотащу. Сколько я тебе должен?
– Ничего не должен. Мы все должны выручать друг друга, ведь так? – Паша немного помялся, погладил живот. – Ну, если не жалко… на пузырек… не откажусь.
Паша проводил меня до ворот и, прощаясь, дал ценные географические сведения:
– Там дальше, через тридцать километров, Можайское водохранилище. На нем остановись. Там места классные.
Мы уже пожали друг другу руки, как вдруг его «Вася» зашатался и отчаянно зазвенел бутылками. Мы одновременно вскинули головы – над домом кружил коршун.
Глава тринадцатая. Угонщики
Челкаш заметил меня еще издали и подбежал, чтобы сообщить, что все наши вещи уже просохли и мы можем отправляться в путь.
За деревней дорога по-прежнему ровностью не отличалась – мы тащились по глинистым колдобинам, и Малыш кидало из стороны в сторону; потом катили по более-менее качественному гравийному покрытию – оно как-то незаметно перешло в «бетонку»; полоса дороги то взбиралась на склон, то по откосу спускалась в долину. Малыш, с моей помощью, четко распределял силы, работал безупречно и хлопот нам не доставлял. Через час мы уже были на Можайском водохранилище.
Тракторист Паша не преувеличивал – места на водохранилище оказались живописными, но слишком обжитыми – только заканчивалась деревня, начинался поселок, и повсюду турбазы, палатки; мы не без труда нашли у воды свободный клочок земли – лужайку среди сосен и кустов бузины. Само собой, искупались и легли на траву обсохнуть. И тут Челкаш что-то учуял, вскочил и скрылся за кустами. Я ринулся за ним и на соседней поляне увидел белобрысых подростков, играющих в карты; выкрикивая ругательства, они бросали в Челкаша шишки, а мой друг, нахмурившись и ворча, задрав лапу, «тушил» небольшой костер.
Я извинился перед ребятами за «пожарного», объяснил его пристрастие и был уверен, что конфликт уладил, но просчитался.
Вернувшись на свою лужайку, разгоряченный Челкаш еще раз полез в воду, чтобы немного успокоиться. Я тоже последовал за ним и сделал второй заплыв, а возвращаясь к берегу, заметил, как от Малыша отбегает один из белобрысых. Мне это показалось странным.
Когда я осмотрел нашего железного друга, одно из его колес оказалось спущенным – на покрышке отчетливо виднелся порез. Челкаш, принюхавшись, сразу понял, чьих рук это дело, и грозно кашлянул. Мы одновременно бросились к «картежникам», чтобы надрать им уши, но они исчезли. Челкаш зарычал от негодования и уже кинулся по следам догонять негодяев, но я его остановил.
Вы, наверно, уже решили, что Челкаш бесхарактерный слюнтяй, этакий простодушный добрячок. Как бы не так! Я же говорил – у него чувство справедливости на первом месте, и он строг и непреклонен со всякими любителями огня; но здесь он впервые столкнулся с негодяйством и, естественно, вышел из себя. Я его прекрасно понимаю. Надеюсь, и вы понимаете.
В общем, пришлось менять спущенное колесо на запасное. Пока я его менял, в голове крутилось только одно – «Мелкая месть! Вот подлецы!». Кто бы мог подумать, что спустя час мелкая месть перейдет в серьезное злодеяние.