Самый кайф (сборник)
Шрифт:
Митьки & roll
Митьковские пытки
Митьки злы и жадны, как дети. Они больны тяжелыми и никак не излечиваемыми заболеваниями. Они старые. Любая, даже дареная иностранная одежда на митьках выглядит либо как тельник, либо как ватник. Митьки никого не хотят победить, но хотят все съесть. Но все равно они очаровательны и пользуются неизменным успехом, потому что герои, потому что бьются с обстоятельствами, как со Змеем Горынычем, олицетворяя лучшие и худшие качества русского народа. В данном случае митьки – это Владимир Шинкарев, Дмитрий Шагин, Михаил Сапего, Андрей Филиппов и я.
Мы гоним утром 3 ноября по шоссе между заснеженных полей. Нижний Новгород – Чебоксары. За Лыськовом у микроавтобуса лопается колесо. Коренастый и спокойный водитель достает спущенную запаску и начинает качать. Потом мы все качаем по очереди… два часа. Одновременно узнаем, что у водителя Василия нет домкрата. Мимо пролетают машины и не останавливаются.
– Вот она, хваленая широта русской души, – говорю Мите.
– Знаешь, почему они не останавливаются? – спрашивает Митя и сам отвечает: – Потому что мы банда!
Автобус подняли руками, заменили колесо и продолжили качать. Я прислушался. Воздух с шипом вырывался. То есть насос не работал. Поехали на трех колесах со скоростью лошади…
В Чебоксарах нас поселили на берегу Волги, в пансионате с адекватным названием «Волжанка». Уже в темноте мы покатили в сам город и в выставочном зале с видом на водохранилище до трех ночи развешивали картины. То есть художники развешивали, а я старался помочь.
К одиннадцати утра нас привезли из «Волжанки» на открытие, и, наряженные в тельники, мы старательно прославляли Чапаева перед местной прессой и телекамерами. Открытие удалось. Началось закрытие. Четвертого ноября – праздник-новодел. Затем выходные. Затем понедельник. Выставочный зал не работает.
– Не понял, – сказал Митя. Шинкарев нервно закурил и ушел на набережную. У Фила заблестели глазки, и он про себя подумал о запое, а у представителя непримиримой оппозиции Сапеги давление поднялось до 200 на 180…
Многочисленные проблемы митьки решают через чувственные наслаждения. Они безостановочно играют в карты. Игра называется «крейзи фул». Они постоянно интересуются едой и едят, когда могут. Они курят. А Фил все время проверяет наличие противозачаточных средств. Все проблемы, возникавшие в Чебоксарах, снимались с помощью еды. Нас бесконечно долго кормили в ресторане «Русский Версаль». Митьки заказывали, ели, ругались. Не понимая постмодернизма брани, сопровождающие нас чебоксарцы пугались.
Когда стало известно, что 5-го утром мы должны ехать на вокзал и присоединяться к Шифрину, Арлазорову и Вишневскому, то Шинкарев взвыл:
– Самые ненавистные и пошлые! Ни за что! Это говорю вам я – мрачный сволочуга!
От московских потешников мы все-таки отбились. В полдень на площадке между торговым комплексом и рынком я судил соревнование по игре в шашечного Чапаева. Доски с шашками установили так, что Шинкарев, Шагин, Сапега и Фил, склонившись над шашками, с полчаса были обращены к публике жопами. Митьки рубились с местными жителями и победили. После в листе картона прорезали контур-идеал, и местные красавицы старались через него пролезть. Конкурс красоты назывался «Анка-2005»…
Затем нас повезли в музей Чапаева. Туда привезли и Шифрина с Арлазоровым. Народ шел мимо на рынок, но на московских юмористов реагировал.
Затем в сквере одного
Затем мы ели в очень темном и дорогом ресторане. Затем мы… ели в более светлом ресторане. Кажется, выступали на радио. Затем мы ели… нет, сперва я играл феерический концерт революционных песен на конспиративной вечеринке «Митьки-революшен». После выхода альбома группы «Санкт-Петербург» под названием «Митьки-революшен» наивный народ стал полагать, будто митьки – это еще и рок-группа. Рок-группа в моем лице час бацала и пела, а Митя выразительно разводил руками. Фил в это время держался и не пил. Сапега сдерживал давление, а Шинкарев читал стихи Гаврильчика, ненадолго перестав быть мрачным сволочугой.
Затем нас везли на лимузине в «Волжанку». Затем митьки до утра резались в карты и ругались. Затем завтрак, экскурсия, шашлык на морозе, во время которого мы из политкорректности по очереди уходили в «Волжанку» греться. Когда пришла моя очередь, я убежал в номер, где обнаружил Фила, набивавшего вещами рюкзак. Он с трудом поднял его и, пошатываясь от неиспользованности противозачаточных средств, направился к выходу.
– Фил! Зачем ты идешь есть шашлык с рюкзаком?
– Шинкарев сказал, что рюкзак греет спину…
Такова сила писательского слова.
Когда прощальное пати завершилось, митьковская жизнь продолжилась – компания всю ночь, бранясь, играла в карты.
На следующий день собирали вещи и картины. Япоглядывал на часы, явочным порядком взяв на себя роль подгоняющего. На выезде из Чебоксар (чистый, милый, без дворцов, но и без бомжей город величиной в пятьсот тысяч жителей) Фил обратился ко мне с вопросом, полным ретроградного инфантилизма:
– Ты последним выходил. Почему номер не проверил? Я там шарфик оставил. И беретик. Надо ехать за шарфиком и беретиком.
Фила пытались убедить, но не сильно. Митя предположил, что мы успеем на обед. Действительно, и шарфик нашли с беретиком, и супчику поели. А котлетки с собой захватили.
По дороге в Нижний выяснилось, что наш водитель – далекий потомок Чапаева. Всех эта новость обрадовала. В итоге мы из Чебоксар на микроавтобусе до Нижнего добрались без происшествий. Только Чапай Нижнего не знал и вместо железнодорожного привез нас на речной вокзал. Поезд вильнул хвостом и укатил на север.
И тут начался полный ужас-кошмар. С картинами, корзинами, картонками до Москвы на случайном поезде. Затем с помощью вокзально-криминальных элементов с Казанского вокзала на Курский, оттуда, как бомжи, в вонючем, но прохладном плацкарте до Питера. Митьки постоянно ругались и играли в карты. Когда мы вышли на платформу Московского вокзала, я спросил Шагина:
– Знаешь, Митя, почему мы не пропали?
– Потому что мы банда, – ответил Шагин.
Патриотический героизм митьков должен быть прояснен. Дело в том, что буквально в те же дни в Париже, несмотря ни на что, в центре Кардена, что на Елисейских Полях, напротив президентского дворца, проходила Русская неделя. В ее рамках презентировалось в виде красочного журнала на французском языке юбилейное издание «Русской мысли». В ней еще Чехов печатался. К изданию прилагался компакт-диск с композициями современных русских рок-музыкантов: Рекшан и «Санкт-Петербург», БГ и «Аквариум», Шевчук и «ДДТ», Бутусов и «Ю-Питер», Хвост, Шагин, профессор Лебединский. Издание вышло массовое и поступило в широкую продажу. Я в Париж на презентации петь концерт и срывать аплодисменты не поехал. Митя же отправился, но вовремя убежал, чтобы попасть к Чапаю в Чебоксары.