Самый лучший вечер (сборник)
Шрифт:
– Рад, что ты это признаешь.
– А мы были уверены, что ты не придешь, – заметил сидевший неподалеку Ведерников.
– Почему? – резко спросил Антон. – Чего мне стыдиться?
Николай встретил предостерегающий взгляд Льва и предпочел воздержаться от ответа. Пономарев, который вертел головой, разглядывая гостей, весело ухмыльнулся.
– Слушайте, а кто та телка с бокалом, что слева от Димки Осипенко? – спросил он.
– Это Марина, – с укором проговорила Маша. С момента появления Антона она еще не проронила ни слова.
–
Лева покрылся пятнами. А Пономарев, весело блестя глазами, перегнулся через стол.
– Не то что Маша. Как жизнь молодая, а?
– Нормально, – отозвалась та, явно не желая вдаваться в подробности.
– Понятно, – хмыкнул Антон. – Непыльная работа, заботливый муж и двое детишек. Так? Или не так?
Он прямо-таки ел ее глазами, и Маша была вынуждена ответить:
– Все верно. Кроме мужа и детей.
– Значит, все еще впереди, – заметил Лев.
Вечеринка покатилась своим чередом. Лариса, явно к тому времени перебравшая, громко и визгливо хохотала, Наташа – то ли первая, то ли вторая – протыкала вилкой воздушные шарики, гирлянды которых украшали столовую. К Антону подошел элегантный Дима Осипенко, и они вполголоса о чем-то заговорили. В конце концов Антон усмехнулся, тряхнул головой и заявил, что подумает. Впрочем, стоило Диме отойти, вполголоса довольно грязно выругался в его адрес.
– А теперь – музыка! – объявила Елена.
Лев, насупившись, глядел, как Марина неловко топчется на ковре с обнимку со своим омерзительным мужем. К Антону подошла хозяйка дома.
– Потанцуем? – спросила она.
– Спасибо, но я уже обещал Маше, – спокойно ответил Пономарев. И, прежде чем та успела возразить, увлек ее танцевать.
– Забавно, да? – спросил Антон, когда они двинулись по залу под медленную музыку времен своей юности.
– Что именно? – осведомилась Маша.
– Да так. – Антон беспечно улыбнулся. – Ленка раньше меня за человека не считала, а теперь травой стелется. Осипенко тоже все время рожу от меня воротил в школе. Как же, у него дед генерал КГБ, а у меня одна мать и та всего-навсего продавщица в занюханном магазине. Зато теперь он – сама вежливость. Бизнес свой, видите ли, расширять хочет, не войду ли я в долю…
– Антон, – мягко сказала молодая женщина, – мне все это неинтересно. Извини.
– Конечно, неинтересно. – Он крепче прижал ее к себе. – Ты ведь всегда была… такой.
– Какой? – с вызовом спросила Маша.
– Нездешней. Не от мира сего. В школе меня это дико раздражало.
– Я понимаю, – Маша усмехнулась. – Можешь не продолжать, я помню, как ты мой портфель однажды с третьего этажа выбросил.
– Глупый был, – коротко ответил Антон.
Мелодия кончилась, и Пономарев отпустил Машу. Какую-то долю мгновения они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза. Но тут вновь полилась музыка, вихрем налетела Елена и, закричав: «Белый танец,
Маше отчего-то стало жарко. Она взяла бокал с вином и повернулась, но оказалось, что позади нее стоит Лева. Вид у него был обескураженный.
– Смотри, Маша, – выдохнул Рубинштейн горячим, прерывистым шепотом. – Ой, смотри!
– Ты о чем, Левушка? – довольно равнодушно спросила молодая женщина.
– Он с тебя глаз не сводит. Будь осторожна, Маша, умоляю тебя.
– Кто не сводит?
– Да наш авторитет.
– Лева, – Маша положила свободную руку на его рукав и примирительно улыбнулась, – честное слово, ты слишком много выпил.
Но Рубинштейн упрямо покачал головой.
– Маша, ты же знаешь меня. Я реалист и никогда, даже в подпитии, не называл черное белым. Говорю тебе: этот человек опасен. Ты-то, может, видишь в нем Антона Пономарева, с которым училась в одном классе, но запомни: теперь он уже совершенно другой человек. Кто знает, что взбредет ему в голову!
Маше надоело слушать его нотации. Она резко повернулась и, оставив обескураженного Льва наедине с его фантазиями, удалилась в другую комнату. А музыка все лилась и лилась ей вслед… последняя музыка, которую в своей жизни услышит Антон Пономарев. Но тогда еще никто не подозревал об этом.
16
В большом аквариуме лениво трепыхались пестрые рыбки. Одна из них плавала над самым дном – брала в рот камешек, выплевывала его, брала следующий камень и, сделав несколько кругов, вновь его выплевывала. «Рыбка сошла с ума», – вяло подумала Маша. Она подошла к окну и выглянула наружу. Вид отсюда был не самый впечатляющий – какой-то старый дом, который до сих пор не снесли разве что по недоразумению. Маша отпила глоток из бокала и в то же мгновение услышала, как за спиной скрипнула дверь. Обернулась – на пороге стоял Антон.
– Маша…
– Уйди, Антон, – спокойно попросила она.
Однако Пономарев закрыл дверь перед носом у охранников и шагнул к ней.
– Что-то случилось? – спросил он, ища ее взгляд.
Маша повела плечом. Сказала нехотя:
– Да нет, ничего. Просто я немного устала.
Бывший одноклассник слегка поколебался.
– Мне Лена рассказала про тебя. – Теперь он стоял совсем близко, и его дыхание касалось ее щеки. – Правда, что у тебя родители погибли в автокатастрофе?
– Правда. – Маша поморщилась.
– Мне очень жаль, – искренне произнес Антон.
– Мне еще больше, – коротко ответила Маша, глядя в сторону. Ей не нравилось, какой оборот принимал разговор. И вообще она не была расположена сейчас откровенничать с кем бы то ни было, а с Пономаревым – и подавно.
Однако тот, похоже, вовсе не желал этого понять.
– Потому ты и бросила учебу в универе, да? – допытывался Антон.
Маша отвернулась.
– Пришлось. Не было денег… И вообще… – Она закусила губу. – Впрочем, неважно.