Самый страшный зверь

Каменистый Артем

Патавилетти, проходя мимо гаденыша, покачал головой. Вот ведь причуда судьбы, сберегла это непотребство… Голову ему обрабатывал бальзамом Таскани, дружок Мескароша. Воин из молодых, с такими же странностями, как были и у приятеля, но на шутки и чужой смех не улыбался, игнорируя все заигрывания Барбаро.

Траур у человека. Мескароша мало того что ошпарили до ужаса в самом начале, так еще и добило камнями так, что нашли только левый сапог с засевшей там голенью, причем выглядела она плохо.

А вот Галлинари ржал, как конь. Ему вообще много не надо,

сделай вид, что улыбнулся, и он тут же хохотать начинает. И работы боится пуще темных сил. Пока остальные, бросив все занятия, рыщут по остаткам домов в надежде найти везунчиков вроде Барбаро, этот стоит и пальцем о палец не ударяет.

Патавилетти открыл было рот, чтобы приласкать ленивого мерзавца ругательствами, после чего персонально задать фронт работ, как произошло такое, что слова застряли в горле.

Ухо уловило хорошо знакомый, протяжный и одновременно парадоксально отрывистый звук полета стрелы, закончившийся ударом по твердому. Голова Галлинари дернулась, будто по ней от души заехали молотком, его единственный глаз выскочил из глазницы, следом, брызнув красным, на пару пальцев выбрался трехгранный наконечник и остался торчать, будто клюв безумной птицы, решившей устроить гнездо в черепе воина.

Барбаро, не отличаясь высокой скоростью реакции на изменения обстановки, продолжал смеяться, а вот Таскани отреагировал мгновенно, в два прыжка уйдя за угол дома лэрда. Патавилетти не мог двигаться так быстро, зато мысли умели далеко обгонять тело, и он понял, что стрелок не может быть слишком близко, его бы неминуемо заметили, ведь прятаться в разгромленном селении, кишащем воинами, очень трудно. Значит, достаточно просто двигаться, причем не на него и не от него. Это затруднит ему прицеливание, и он выберет другую мишень, куда более покладистую.

Патавилетти Барбаро не ценил, несмотря на его исполнительность. Так что прости, но ласкать тебя будут могильные черви, а не соратники по службе.

Барбаро так и сдох с дурацкой, будто приклеенной улыбкой на губах. Стрела попала чуть выше и левее кончика носа. Пускали ее не из детского лука, прошла кость и мозг, остановившись лишь на затылке. Патавилетти перестал пятиться, наклонив голову, чтобы принять гостинец на скос шлема. У него есть немного времени, а угол рядом. Забегая за него, бросил взгляд в сторону заваливавшегося с бревна Барбаро и, пользуясь возвратившимся даром речи, одновременно закричал:

– Тревога!

Кричал не он один, другие тоже заметили неладное. Уже почти за углом Патавилетти дернулся от удара в спину. Хорошо прилетело, но доспехи выдержали, не зря он на них не экономил. Таскани уже взводил арбалет, ругаясь при этом одними и теми же непотребными словами.

– Ты видел их?! – спросил Патавилетти.

– Одного. Засел в зелени на краю спуска. У сукина сына лук.

Щит остался в доме, и за это Патавилетти готов был себя возненавидеть. Выхватив меч из ножен, он опустил забрало в виде оскаленной волчьей морды и приглушенно произнес:

– Я его отвлеку, а ты стреляй.

– Понял.

Стрелять не пришлось,

выбравшись из-под защиты дома, он увидел, как стрелок улепетывает что было духу. Вслед стукнул чей-то арбалет, но дистанция была слишком велика, да и цель двигалась хитро, затейливыми зигзагами. Миг, и круча скрыла убийцу двух воинов.

– Все сюда! Зарядить арбалеты! Щиты достали, олухи! – Патавилетти орал без перерыва, одновременно понимая, что все зря, враг сделал свое дело и ушел не отомщенным.

Проклятая земля, проклятое селение, проклятые люди, которые в нем жили. Ведь это обычный рейд и обычные дмарты. Как могло так получиться? Ни в одном бою он не видел потерь, сравнимых с сегодняшними.

Скрипнула дверь, на порог, щурясь от ярких лучей проглянувшего из-за облака солнца, вышел маг. Машинально встав между ним и лесом, оберегая бездоспешного, Патавилетти предложил:

– Вам бы лучше посидеть внутри.

– Что случилось? – ленивым голосом поинтересовался маг и, выждав короткую паузу, продолжил: – Попробую ответить сам, люди, сбежавшие в лес, вернулись, и это плохо для вас закончилось.

– Там всего один был, – мрачно произнес Патавилетти. – Лучник. Успел удрать.

– Я его разглядел, – добавил Таскани. – Пацан совсем, лет семнадцать-восемнадцать, вряд ли больше. Рослый, правда, но тощий. А лук у него что надо лупит.

– Мне нужны подробности, – потребовал маг.

Патавилетти пожал плечами:

– Что тут рассказывать, сами взгляните. По-моему, он выстрелил всего три раза, вон оттуда, где круча начинается. Бил сверху, а это не так просто, надо уметь целиться по-всякому. Не промазал ни разу, и Галлинари, и Барбаро убиты в головы, наповал.

– А третий выстрел?

– В меня. Попал в последний момент, пластину не пробило.

– То есть это хороший стрелок?

Патавилетти кивнул:

– Больше чем хороший. Я бы не отказался иметь такого в отряде.

Маг указал на застывшего с арбалетом в руках Бартолло:

– Я слышал, что ты хорошо стреляешь.

Стоявший рядом с ним Даскотелли ухмыльнулся:

– Этот пацан мог бы его поучить. Тем более они знакомы.

– В каком смысле знакомы?

Даскотелли указал на Бартолло:

– Он стрелял в него с куда меньшего расстояния и не попал. Пацан тогда удрал в лес, а сейчас вот вернулся. Я по одежде его узнал, да и мчался он так же, зигзагами. Хитрец, попасть в такого непросто.

Лицо мага вытянулось, бровь его задергалась в нервном тике, подняв руку, он приказал:

– Тихо всем. Рассказывай все, мне нужны подробности.

Даскотелли пожал плечами:

– Да что там рассказывать?

– Как все начиналось.

– Сперва мы поймали этого пацана и девку.

– Девку не поймали, – осторожно вставил Бартолло.

– Ну ее не стали ловить, она невдалеке стояла. Пацан ей кричал, велел бежать, а Бартолло предложил на спор снять ее в спину так, что она и пискнуть не сможет. В почку вбить болт, без писка.

– Без крика.

– Да не придирайся ты! – взбеленился Даскотелли.