Самый темный соблазн
Шрифт:
Его волосы были насыщенного оттенка чёрного и чистейшего тона каштанового, со светлыми прядями, словно вплетёнными золотыми лентами.
Его глаза — кристаллы чувственности, а ресницы такие густые и чёрные, и как будто тянут веки вниз, оставляя их полуприкрытыми, манящими навечно остаться в постели.
Его губы были пухлыми и алыми; возможно, это самая соблазнительная часть столь соблазнительного мужчины. Кожа сверкала, словно россыпь бриллиантов, смешанных с мёдом и сливками. Бледная, ещё не поцелованная
У Париса было несколько царапин, под глазами залегли тени, но всё это, ни в коей степени не уменьшало его привлекательности. Это лишь усиливало его притягательность, добавляя глубину. Любовник, воин… защитник тех, кто, по его мнению, достоин. И он был здесь. С ней.
— Как ты себя чувствуешь? — Спросил Парис, слова прозвучали скрипуче, словно в его горле застряли стеклянные осколки.
Неужели она слышит в его голосе нотку обеспокоенности? Должно быть, это галлюцинация. Парис не станет беспокоиться о её благополучии. Не после всего, что случилось между ними. Сиенна протянула дрожащую руку и прижалась кончиками пальцев к его розовой щеке. Твёрдой, тёплой. Настоящей.
Сиенна испуганно ахнула.
— Ты действительно здесь.
— Да. Я… Да. — Зрачки Париса расширились, поглощая весь голубой цвет чёрной паутиной, а затем вернулись к прежним размерам. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. — Была небольшая резь в животе, определённо боль в крыльях, но ничего, с чем бы она не справилась. Сиенна подумала, что есть преимущество в том, чтобы быть неживым хозяином демона Гнева. Независимо от тяжести повреждений, она быстро исцелялась и смерть не имела над ней власти.
— Я омыл тебя и перевязал самые серьёзные раны. — В его тоне слышалась вина, а на щеках разлился более яркий румянец. Его зрачки снова расширились, так и, оставшись большими… а нет, они снова сузились.
Сиенна никогда не видела, чтобы глаза вытворяли подобное.
— Спасибо. — Она провела рукой по волосам и поморщилась, когда наткнулась на колтуны. Должно быть, она чертовски дерьмого выглядела. — А ты? Как ты себя чувствуешь? — Её голос дрожал так же, как и рука.
— Отлично, — ответил Парис так же, как и она на этот вопрос, не вдаваясь в подробности.
Он выпрямился, увеличивая между ними расстояние, хотя его бедро по-прежнему касалось её. Парис скользнул рукой вперёд, перенеся на неё всю тяжесть своего веса, и остановился рядом с грудной клеткой Сиенны.
Они оставались так довольно долго, молча, смотря друг на друга, затем отводя взгляд.
Это было… неловко. Очень, очень неловко. Они так долго не видели друг друга, а в последний раз между ними всё закончилось не очень хорошо.
"Тебе некого винить, кроме себя", — печально подумала Сиенна.
— Многое произошло с тех пор, как мы
— Да, — согласилась Сиенна, хотя ей потребовалось слишком много времени на обдумывание этого.
— Знаю, что тебе дали демона, но не знаю, как ты с ним справляешься, — сказал он, глядя куда-то далеко-далеко за её плечо.
— Мы нашли общий язык.
— Демон показывает тебе грехи других?
— Да.
— И вынуждает наказывать грешников?
— Да.
Парис кивнул.
— Аэрон — парень, который до тебя был хранителем демона Гнева — ненавидел это. Он сопротивлялся ему столько, сколько мог.
— И тогда им овладел Гнев, — проворчала Сиенна.
— Ага.
— У меня та же проблема. — Обычно Сиенна видела образы грехов человека, когда бодрствовала, и оттуда вытекали все факты. Она будет бороться с побуждениями и победит, либо будет бороться и потерпит неудачу. Сиенна не была уверена, что делать с тем фактом, что она, пока спала, видела преступления Париса.
Последовало ещё одно неловкое молчание. Много чего нужно было сказать, но Сиенна не знала с чего начать.
— Парис, — выдохнула она в тот самый момент, когда он вздохнул и произнёс: — Сиенна.
Они уставились друг на друга, исследующие, неуверенные. Ииии, как только снова установилась тишина, она была настолько тяжёлой, что Сиенна ощущала её вес, ещё глубже вдавливающий её в матрас.
Её сердце заколотилось в груди в бесполезной попытке побега. Если бы чёртова штуковина была подключена к аккумулятору, Сиенна вытащила бы свечу зажигания.
Что угодно, лишь бы избавиться от этого гнетущего, тревожного ощущения. Страх быть отвергнутой Парисом мешал Сиенне сказать все те слова, которые она решила произнести.
— Ты первая, — сказал Парис, крепко сжимая челюсть.
Отлично. Она могла сделать это. Могла.
— Я просто хотела узнать, как ты сюда попал и почему… почему ты пришёл за мной. — А он явно пришёл за ней, за ней одной. Иначе, зачем бы он выкрикивал её имя подобным образом? Неужели Парис надеялся наказать её за то, что она когда-то с ним сделала?
Он прищурился.
— Я передумал. Начну первым. Скажи, почему ты пришла ко мне той ночью, в Техасе, когда Уильям — мой близкий друг — увидел тебя у моих ног. — Через узкие щёлки глаз Париса, Сиенна видела его холодные зрачки и явное присутствие тьмы. Его выражение лица стало жёстким как гранит, безжалостная маска решимости.
Мужчина, который сидел сейчас перед ней, был не тем, кто боролся с горгульями, чтобы добраться до неё, не тем, кто проявил такую заботу о её ранах. А он позаботился о её ранах. Сиенна была омыта, перевязана, как он и сказал.