Сан-Феличе. Книга вторая

Дюма-отец Александр

Прежде всего он присудил к смертной казни беднягу-портного, вся вина которого заключалась в том, что он снабжал республиканскими мундирами чиновников нового муниципалитета.

Впрочем, чтобы дать читателям понятие о том, кем был Спецьяле в нравственном отношении, лучше предоставить слово Трубриджу, как известно не питавшему нежных чувств к республиканцам.

Вот несколько писем коммодора Трубриджа; мы переводим их с оригинала, чтобы предложить вниманию читателей.

Как и те, что мы уже приводили, они адресованы адмиралу Нельсону.

«На борту корвета «Каллоден «, в виду острова Прочида.

13 апреля 1799 года.

Судья прибыл.

Должен сказать, что он произвел на меня впечатление самого злобного существа, какое я когда-либо видел. У него такой вид, словно он

совершенно потерял рассудок. Он заявил, что ему указали (кто?) на шестьдесят провинившихся семей и что теперь ему совершенно необходим епископ, чтобы лишать сана священников, поскольку иначе он не может дать приказ их казнить. Я сказал ему: «А вы их вешайте, и, если найдете, что веревка недостаточно лишила их сана, тогда посмотрим «.

Трубридж».

Это требует объяснения. Мы даем его, сколь бы ужасно оно ни было и какие бы воспоминания ни пробудило.

Действительно, в Италии — не знаю, то же ли самое происходит во Франции и был ли Верже перед казнью лишен сана, — в Италии особа священнослужителя неприкосновенна и, пока епископ не отлучил его от Церкви, палач не может тронуть его, какое бы преступление он ни совершил.

Известно, что Трубридж пустил всю свою свору шпионов и сбиров, как он сам говорил, шестьдесят швейцарцев и триста верноподданных, по следу одного несчастного священника-патриота, которого звали Альбавена. При этом Трубридж сказал: «Я надеюсь, что до конца дня он будет здесь, живой или мертвый». Эти надежды оправдались: Альбавену доставили коммодору Трубриджу живым.

Он думал, что с этой минуты все будет очень просто: надо будет только передать священника в руки Спецьяле, который передаст его в руки палача, тот его повесит, и на этом дело кончится.

Еще на полдороге к виселице все было так, как предполагал Трубридж, но в момент самой казни оказалось, что на веревке имеется узел.

Палач, будучи католиком, знал то, чего не знал протестант Трубридж, и он заявил, что не может вешать священника, прежде чем тот будет лишен духовного сана.

Пока шло это маленькое препирательство, Трубридж, этого обстоятельства еще не знавший, написал Нельсону второе письмо, датированное 18 апреля:

«Любезный друг,

два дня тому назад ко мне явился судья с предложением вынести необходимые приговоры; правда, он дал мне понять, что такой порядок судопроизводства, быть может, не совсем правилен. Я мог заключить из его слов, что ему велено действовать незамедлительно и по моим указаниям. О-о!

Я сказал ему, что в отношении последнего он ошибается, потому что речь идет об итальянских подданных, а не об английских. 50

Вообще же его манера судить весьма любопытна. Обвиняемые обычно при сем не присутствуют, так что вся процедура, как нетрудно понять, быстро заканчивается. Из всего этого, дорогой лорд, я уяснил одно: они хотят свалить на нас самую отвратительную часть дела. Но я на это не пойду. Вы будете у меня действовать по закону, господин судья, или я вас вышибу вон!

50

Читатель увидит, что эта формальность не остановила Нельсона, когда дело коснулось суда над Караччоло (Примеч. автора)

Трубридж».

Как видим, достойный англичанин, с удовлетворением приветствовавший голову дона Карло Гранозио словами: «Веселый товарищ! Жаль, что придется с ним расстаться!» — уже раздражен чрезмерным рвением Спецьяле. Дело

О лишении священника духовного сана, как мы сейчас увидим, изрядно его разозлило.

Седьмого мая Трубридж пишет Нельсону:

«Милорд, у меня был долгий разговор с нашим судьей; он сказал, что на будущей неделе закончит все свои операции и что отнюдь не в обычае его коллег, а следовательно, и не в его привычках отступать, не осудив. Он добавил, что после произнесения приговоров осужденным, он немедленно сядет на военное судно. Он мне также сказал, что, поскольку нет епископа, который лишал бы священнослужителей сана, их отправят на Сицилию, где лишать сана их будет сам король; оттуда же их снова препроводят к нам,

чтобы здесь повесить. И знаете ли, где он рассчитывает совершать эти дела ? На английском корабле! Goddam! 51 Но это еще не все. Оказалось, что палач, не имея опыта, вешает плохо, при этом кричит не только сам казнимый, но кричат и помощники палача. Кого, вы думаете, он приходил у меня просить? Вешателя! Вешателя — у меня! Вы понимаете? О! На этот раз я отказался наотрез. Если нет палача ни на Прочиде, ни на Искье, пусть присылают из Палермо. Я вижу этих людей насквозь. Они будут убивать, а кровь пусть прольется на нас! Нельзя себе и представить, как этот человек ведет судебный процесс и как он допрашивает свидетелей! Почти никогда обвиняемые не предстают перед судом, чтобы выслушать свой приговор. Но наш судья находит это для себя выгодным, потому что большая часть осужденных — люди очень богатые.

51

Будь я проклят! (англ )

Трубридж».

В самом деле, не кажется ли вам, что мы уже не в Неаполе, вообще не в Европе? Не кажется ли вам, что мы оказались в какой-нибудь маленькой бухте Новой Каледонии и присутствуем на совете антропофагов?

Но подождите.

Коммодор Трубридж напрасно надеялся вызвать в Нельсоне такое же отвращение к поведению, поступкам и действиям судьи Спецьяле. Английское судно, которое должно было перевезти трех несчастных священников — потому что речь шла уже не только об одном кюре Альбавене, которого следовало лишить сана, тут было уже целых три священника, — такое судно было предоставлено Нельсоном без особых затруднений.

А знаете ли вы, в чем состояла процедура лишения сана?

У этих троих содрали клещами кожу с тонзуры и срезали бритвой мясо с трех пальцев, которыми священники дают благословение; затем их, как обычно, отправили на английском корабле на один из островов, где они были повешены, и притом английским палачом, назначение которого было поручено Трубриджу 52 .

Итак, все шло наилучшим образом, когда 6 мая, то есть накануне того дня, когда Трубридж написал Нельсону только что приведенное письмо, адмирал граф Сент-Винцент, крейсировавший в Гибралтарском проливе, был удивлен, увидев около пяти часов вечера, в дождливую и пасмурную погоду идущую из Бреста французскую эскадру, которая ловко ускользнула от лорда Кейта. Граф Сент-Винцент насчитал двадцать четыре судна.

52

Точно так же при папе Пие IX был искалечен легатом Феллетти капеллан Гарибальди У го Басси, перед тем как его расстреляли австрийцы Он благословил своих убийц окровавленной рукой, и от сильного взмаха руки при благословении лица его палачей залил поток крови (Примеч автора)

Он тотчас написал Нельсону, сообщив эту странную новость, в достоверности которой у него, однако, не оставалось никаких сомнений. Один из его кораблей, «Хамелеон», возвращаясь с задания (он сопровождал суда из Ньюфаундленда, груженные солью, из Лиссабона и Сетубала на Понантские острова), оказался утром 5 мая в самой середине французской флотилии. Капитан Стайлз, командовавший «Хамелеоном», не обратил никакого внимания на эту флотилию, приняв ее за суда лорда Кейта, и его корабль несомненно был бы захвачен, если бы какой-то люгер не выстрелил по нему из пушки и не поднял трехцветный флаг.

Граф Сент-Винцент не мог связаться с лордом Кейтом из-за западного ветра, дувшего не переставая; тем не менее адмирал на всякий случай отправил ему навстречу быстроходное судно с приказом немедленно соединиться с его флотом; кроме того, он зафрахтовал в Гибралтаре небольшое судно и отправил его в Палермо с письмом.

Он полагал, что французская эскадра устремится прямо к Мальте, а оттуда, по всей вероятности, в Александрию. Поэтому он сразу же отправил «Хамелеон» в сторону этих двух пунктов и приказал капитану Стайлзу проявлять бдительность.