Сан-Феличе. Книга вторая

Дюма-отец Александр

Итак, связанный по рукам, словно самый последний преступник, Франческо Караччоло, адмирал, князь, один из самых выдающихся людей Неаполя, пройдя между двумя рядами матросов, покинул палубу «Громоносного».

Но оскорбление, столь далеко зашедшее, падает на голову оскорбителя, а не его жертвы!

Две шлюпки в полном боевом снаряжении сопровождали по левому и по правому борту лодку, в которой везли Караччоло.

Пришвартовались к «Минерве». Вновь увидев вблизи прекрасное судно, где он некогда царил, судно, столь ему послушное во дни плавания из Неаполя в Палермо, Караччоло глубоко вздохнул,

и в уголках его глаз блеснули слезинки.

Он поднялся по трапу левого борта, то есть по трапу, предназначенному для низших чинов.

На палубе были выстроены офицеры и солдаты.

Корабельный колокол пробил половину пятого.

Осужденного уже ждал капеллан.

У Караччоло спросили, не желает ли он употребить оставшиеся полчаса для благочестивой беседы со священником.

— Капелланом «Минервы» все еще состоит дон Северо? — спросил он.

— Да, ваше превосходительство, — ответили ему.

— В таком случае отведите меня к нему. Караччоло отвели в каюту священника. Достойный капеллан наспех соорудил маленький алтарь.

— Я подумал, — сказал он осужденному, — что в этот высокий миг вы, быть может, пожелаете причаститься.

— Я не почитаю грехи свои столь тяжкими, чтобы очиститься от них можно было только причастием; но, будь они еще больше, уготованная мне позорная кончина кажется мне достаточной для их искупления.

— Откажетесь ли вы принять священную плоть Спасителя нашего? — вопросил священник.

— Нет, Боже упаси, — отвечал Караччоло, — но только поспешите, отец! Как вы знаете, казнь назначена на пять часов и у нас остается не более двадцати минут.

Священник произнес слова, освящающие облатку, и Караччоло, преклонив колено, благоговейно вкусил от плоти Спасителя.

— Вы были правы, отец мой, — сказал он. — Я чувствую себя теперь более сильным, а главное, более покорным.

Колокол отбил пять часов. Дверь отворилась.

Караччоло обнял священника и, не вымолвив ни слова, последовал за прибывшим за ним караулом. На палубе он увидел плачущего матроса.

— Почему ты плачешь? — спросил его Караччоло. Тот не ответил и, рыдая, показал ему веревку, которую держал в руках.

— Никто не знает, что я сейчас умру, и поэтому никто, кроме тебя, меня не оплакивает, старый товарищ по оружию. Обними же меня от имени моих близких и друзей.

Затем он обернулся в сторону «Громоносного» и увидел на юте группу из трех человек, смотревших на «Минерву». Один из них держал подзорную трубу.

— Расступитесь-ка немного, друзья, — сказал Караччоло матросам, которые кольцом окружали его. — Вы мешаете милорду Нельсону смотреть на меня.

Матросы расступились.

К рее фок-мачты была прикреплена веревка, свисавшая над головой Караччоло.

Граф фон Турн подал знак.

На шею адмиралу набросили петлю, и двенадцать человек, взявшись за канат, подтянули тело на десять футов вверх.

В тот же миг раздался пушечный выстрел и мачты судна заволокло дымом.

Распоряжение милорда Нельсона было исполнено.

Но хотя английский адмирал не упустил ни малейшей подробности казни, сейчас же после пушечного выстрела граф фон Турн спустился в свою каюту и написал ему:

«Уведомляю его превосходительство

адмирала лорда Нельсона, что приговор, вынесенный Франческо Караччоло, приведен в исполнение в соответствии с приказом.

На борту фрегата Его Сицилийского Величества «Минерва», 29 июня 1799 года.

Граф фон Турн».

Немедленно была спущена шлюпка, и записку повезли Нельсону.

Тот, впрочем, вовсе не нуждался в уведомлении, чтобы узнать, что Караччоло мертв: как мы уже сказали, он был как нельзя более внимательным зрителем казни и к тому же, взглянув на «Минерву», мог видеть висевшее на рее тело, которое раскачивалось в воздухе.

Поэтому, еще прежде чем шлюпка доплыла до его корабля, он уже успел написать Актону следующее письмо:

«Сударь!

Я не успеваю послать Вашему превосходительству материалы судебного процесса против этого негодяя Караччоло; могу лишь сообщить Вам, что сегодня утром его судили и вынесли ему справедливый приговор, который приведен в исполнение.

Посылаю Вашему превосходительству свое утверждение приговора в том виде, в каком оно было мною дано.

«Утверждаю смертный приговор Франческо Караччоло; приговор привести в исполнение сегодня, на борту фрегата «Минерва «, в пять часов пополудни «.

Имею честь, и пр.

Нельсон».

В тот же день и с тем же курьером было отправлено письмо сэра Уильяма Гамильтона; оно показывает, с каким рвением выполнил Нельсон распоряжение короля и королевы огносительно неаполитанского адмирала.

«На борту „Громоносного“, 29 июня 1799 года.

Милостивый государь!

У меня едва достает времени прибавить некоторые подробности к письму милорда Нельсона: Караччоло был судим военным судом и осужден большинством голосов; милорд Нельсон распорядился осуществить казнь через повешение на рее «Минервы « сегодня в пять часов пополудни, после чего тело будет сброшено в море. Турн обратил наше внимание на то обстоятельство, что в подобных случаях осужденному дается обыкновенно двадцать четыре часа для забот о спасении его души; однако приказ милорда Нельсона был оставлен в силе, хоть я и поддержал мнение Турна.

Прочие преступники остаются в распоряжении Его Сицилийского Величества на борту тартан, охраняемых всем нашим флотом.

Все, что делает милорд Нельсон, продиктовано его честью и совестью, и я полагаю, что принятые им меры будут впоследствии признаны самыми мудрыми, какие только можно было принять. Но пока что, Бога ради, сделайте все, чтобы Его Величество прибыл на борт «Громоносного « и поднял на нем королевский штандарт.

Завтра мы будем штурмовать замок Сант 'Элъмо — жребий брошен. Да поможет Бог правому делу! А нам остается не поколебаться в своей твердости и упорно вести борьбу до конца.