Сандро из Чегема (Книга 3)
Шрифт:
В тот вечер я услышал от дяди самую приятную похвалу, которую я когда-либо слышал в свой адрес. Он сидел в кухне перед очажным огнем и, кивнув в мою сторону, сказал маме:
– - Этот твой сегодня на такое дерево взобрался, куда ни один горожанин не посмел бы, хоть соберись они гурьбой под этим орехом...
Мама, конечно, стала меня ругать, но я был счастлив, что дядя Кязым, обычно такой насмешливый, меня похвалил.
___
Я вспоминаю дождливый вечер сорок второго года. Мы сидим и ужинаем у горящего очага. Дяди нет, он мобилизован рубить дрова.
– - Ша, -- вдруг говорит тетушка и, перестав есть, прислушивается к ночной темноте, к распахнутой двери кухни.
Мы перестаем жевать и прислушиваемся вместе с ней, но ничего, кроме шума дождя, отдаленного лая собак и еще более отдаленной, где-то там за перевалом, артиллерийской канонады, ничего не слышим. В распахнутой двери стоит тетушка и, неподвижная от напряжения, прислушивается к чему-то.
– - Вроде что-то послышалось, -- говорит она и, возвратившись в кухню, усаживается за наш низенький столик.
Все продолжают есть.
– - Ша, -- вдруг снова она останавливает нас и теперь выходит на открытую веранду, -- вроде чей-то голос слышится...
Мы снова перестаем жевать и прислушиваемся к ночи. Но ничего, кроме шума дождя, лая собак и отдаленной канонады с перевала, нельзя различить.
– - Вроде чья-то корова мычит, -- говорит тетушка, но мы ничего не слышим. У тетушки самый острый слух.
Мы все, нас четверо детей, выходим на веранду и слушаем. В кухне остается только дедушка.
Сначала мы ничего не слышим, но через некоторое время, когда собачий лай становится едва различимым, собаки побежали вниз к котловине Сабида, мы слышим, до нас доносится жалобное мычание:
– - М-му-уу!
– - Чья-то корова застряла в лесу, -- говорит тетушка, -- видно, ее широколапый терзает...
Мы снова прислушиваемся. Сквозь порывы ветра шум дождя то усиливается, то слабеет. В свете молнии я замечаю в соседнем доме одинокую фигуру нашей двоюродной сестры Лилиши. Она тоже стоит на веранде и слушает ночь. Мать и отец ее давно умерли, единственный родной брат ее Чунка, служивший где-то на западной границе, видимо, погиб, от него нет ни письма, ни весточки с начала войны.
Мы снова прислушиваемся к ночи. И теперь вдруг отчетливо доносится жалобное, как бы зовущее людей:
– - М-му-уу!
– - Вернули бы мне молодость хоть на день, -- говорит из кухни дедушка, -- я бы показал широколапому...
– - Да помолчи ты!– - отмахивается от него тетушка, и мы снова прислушиваемся к ночи, к шуму дождя, сквозь который снова доносится:
– - М-му-уу!
– - Пропала, бедняга, -- говорит тетушка, -- как жаль, что хозяина нет...
Она имеет в виду не хозяина коровы, а своего мужа дядю Кязыма. Он бы обязательно спустился с ружьем и, наверное, убил бы медведя, но его сейчас нет дома, он в селе Атара рубит лес. Я представляю себе, как в эту жуткую темень, дождь дядя спускается
Из козьего загона, он отсюда не виден, доносится бряканье колокольца и глухой шум. Уж не напал ли кто на коз?
– - Беспокоятся, чуют...– - говорит тетушка, глядя в темноту.
– - Эгей, Адгур, -- кричит тетушка в темноту, -- вы что-нибудь слышите?!
Она кричит в строну дома Исы, одного из братьев мужа. Там сейчас живут только брат и сестра. Остальные -- отец, мать, старшая сестра -- все умерли от туберкулеза. Болен и Адгур, и только Зарифа, его сестра, не тронута болезнью.
– - Слышим, слышим!– - кричит оттуда Зарифа.– - Корова из котловины Сабида.
– - Ваш скот на месте?– - кричит тетушка в темноту.
– - На месте, на месте!– - доносится голос Зарифы.
– - Эй, вы, что там случилось?– - кричит тетя Маша, услыхав перекликающиеся голоса.
Тетя Маша со своим семейством живет в низинке, недалеко от родника, и туда звуки, доносящиеся из котловины Сабида, не доходят.
– - Чью-то корову терзает широколапый, -- кричит тетушка Нуца, -- ваш скот на месте?
– - На месте! На месте!– - хором вместе с тетей Машей отвечают ее дочери.
На несколько минут все смолкает, и только слышен шум дождя и далекая с перевала канонада. Потом снова из козьего загона доносится лихорадочное бряканье колокольца и шум встревоженного стада.
– - Боятся... чуют...– - говорит тетушка. Потом козы смолкают, и из котловины Сабида снова доносится мучительный рев:
– - М-му-уу!
– - Да что это он так долго с нею возится?– - говорит Ремзик, самый младший из нас.
– - Значит, корова сопротивляется, -- отвечает ему сестричка.
– - Разве может корова сопротивляться медведю, -- спрашивает Ремзик, -дедушка, разве может?
– - То-то же она сопротивляется, -- говорит дедушка из кухни, -- мне бы на один часок вернуть молодость, я бы показал этому широколапому...
– - Да тише вы, -- прикрикивает на них тетя Нуца, -- и так ничего не слышно.
В фиолетовой вспышке молнии высвечиваются наклонные струи дождя, огромная крона грецкого ореха и одинокая фигура Лилиши на веранде ее дома.
Раздается резкий удар грома, и словно от этого удара в небе появились новые прорехи, оттуда устремились новые струи дождя.
– - Совсем лопнуло, -- кивает тетушка на небо, -- гори оно огнем...
– - Масло льется, масло, -- как бы отвечает на ее слова дедушка, имея в виду, что дождь очень нужен сейчас полям и огородам.
Сейчас сквозь шум дождя доносится далекий голос человека. Голос подымается из низины, где живут ближайшие соседи нашего выселка. Кто-то оттуда кричит, но здесь у нас невозможно разобрать слов. Тетя Маша живет к ним ближе всех, она и отвечает.