Сандро, не плачь!
Шрифт:
— Они и так про меня это постоянно пишут, — Белецкий снова нетерпеливо потянулся к её губам, — так пусть уж хотя бы за дело…
5 июня 2019 года, Москва
Разумеется, по закону подлости, на пути из аэропорта они плотно застряли в пробке (ну здравствуй, столица!) и едва не опоздали. Когда такси, наконец, подъехало к зданию театра, до начала спектакля оставалось всего полчаса. Возле главного входа уже стояла толпа. Двери пока что были закрыты, и зрители — нарядные, с букетами —
— Пожалуйста, налево — к служебному входу, — Белецкий кивнул в сторону арки, ведущей во двор. Водитель послушно свернул.
Антон ждал его, стоя в дверях, как дворецкий, и медленно раскачивался с носков на пятки. Только бледность и стиснутые челюсти выдавали его дикое внутреннее напряжение. Белецкий, конечно, отзвонился ему и заверил, что прибудет вовремя, но когда до спектакля остаётся всё меньше и меньше времени, а актёр, исполняющий главную роль, до сих пор не соизволил явиться — поневоле начнёшь молиться всем богам, чтобы премьера не сорвалась.
Антон не орал, не возмущался, но Белецкий шутливо шепнул Галинке:
– “Здесь Паша Эмильевич, обладавший сверхъестественным чутьём, понял, что сейчас его будут бить, может быть, даже ногами”*.
— Кому ты нужен… бить тебя… — просипел режиссёр. Краски медленно возвращались на его лицо.
— Ну прости, прости, Тоша. Готов искупить кровью, — Белецкий в раскаянии приобнял его за плечи. Тот лишь с досадой отмахнулся:
— Потом. Всё потом! Быстро переодевайся и на грим, и чтоб живо у меня! Как в армии…
___________________________
*Цитата из романа Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев"
Как и предполагал Белецкий, это был оглушительный успех. Артистов буквально утопили в цветах, от аплодисментов тряслись стены, поклон длился едва ли не полчаса — зрители просто не отпускали их, а крики "Браво!" не смолкали всё это время.
У Белецкого уже слегка подкашивались колени от усталости, а все лица сливались в одно расплывчатое пятно. Среди зрителей сегодня должно было быть очень много знакомых (Дашка с Женей ведь тоже где-то здесь), но он даже не всматривался особо в эту гомонящую толпу. Ему хотелось только одного — поскорее оказаться дома. С женой. Один на один.
“Поскорее” не получилось. Сразу после спектакля всех членов труппы ждал небольшой банкет: тортик, бутерброды, шампанское. Белецкий виновато улыбнулся Галинке, которая была с ним за кулисами, и шёпотом пообещал:
— Ровно пятнадцать минут — и мы отсюда слиняем, клянусь… — и всучил ей бокал с шампанским.
Галинка расслабленно сидела на стуле, изредка кивая знакомым, и любовалась мужем со стороны. Как он общается с коллегами, принимает все эти поздравления, комплименты, похлопывания по спине и дружеские объятия… она безумно им гордилась. Она любила его без памяти.
Тем временем к Белецкому подошёл Антон, уже совершенно ручной и смирный, не сердитый, а размякший после успешной премьеры и нескольких порций алкоголя. Подошёл — и, явно стесняясь, заискивающе-вежливым
— Ах да, Кети! — вспомнил Белецкий. — Как у вас с ней вчера всё прошло, тебе удалось её догнать?
— Удалось… бросил машину прямо посреди дороги и помчался за ней, честное слово, битый час её уламывал, прежде чем она согласилась, чтобы я довёз её до дома.
— Ну, так довёз?
— Довёз…
— А она?
— Сказала “спасибо” и упорхнула… даже телефон не дала. Оправдалась тем, что сейчас у неё нет времени на завязывание отношений, — в голосе Антона слышалось искреннее недоумение.
— Значит, так оно и есть, — пожал плечами Белецкий. — Извини, номер я тебе дать не могу, просто не имею права. Раз она сама не хочет…
— Саня, по живому режешь… Ты — моя единственная надежда! Слушай, ну она мне правда очень понравилась.
— Тогда вперёд. Прости, дружище, но я действительно не стану помогать тебе в этом деле. Захочешь — сам её найдёшь, ты же знаешь теперь, где она живёт. Вот и подожди её там. Кстати, могу подсказать — завтра Кети с сыном в десять часов утра должны быть в одной частной клинике… можешь их подвезти. Насколько мне известно, машины у неё нет, так что она будет благодарна за помощь… Только тогда уж, друг мой, притормаживай с выпивкой, если хочешь быть в форме с утра.
— Спасибо, Саня, — Антон с признательностью хлопнул его по плечу и вдруг снова беспокойно выкатил глаза. — А если она заранее вызовет себе такси и просто меня пошлёт?
— Если бы да кабы… — откликнулся Белецкий рассеянно. Он уже мысленно был дома, с Галинкой, и сейчас ухватил её, как раз проходившую мимо, за край платья и властно притянул к себе.
— Я очень соскучился, — жарко прошептал он ей прямо в губы.
— Я тоже… — выдохнула она.
— Да прекрати ты, в конце концов, целоваться, когда с тобой разговаривают! Тебе не шестнадцать лет, — психанул Антон. — А ты, Галя… ты же приличная девушка, что ты позволяешь этому старому развратнику!
— А ты не завидуй, — задорно отозвался Белецкий.
Антон почесал в затылке и нехотя признал:
— Завидую, черти. Счастливые вы! А я всё один и один…
— Ничего, Тошенька, сыночек, перевернётся и на твоей улице самосвал с пряниками, — Белецкий взлохматил его волосы и беззаботно рассмеялся.
— Я, вообще-то, твой режиссёр. Никакой субординации! — возмутился Антон и махнул рукой:
— Ай, ладно, хрен с вами. Продолжайте лизаться дальше, а я пошёл. Видеть не могу ваши довольные рожи…
— Ну что? — Белецкий весело смотрел на Галинку. Глаза его озорно блестели. Он выглядел сейчас молодым и беззаботным, словно ему и впрямь было шестнадцать лет. — Будем продолжать лизаться?.. Или поедем, наконец, домой?
Она улыбнулась и доверчиво вложила свою ладонь в его горячую руку.
— Домой.
ЭПИЛОГ
Два года спустя
— У тебя кровь на руке осталась, — заметила Кетеван.
Белецкий покосился на своё запястье и, чертыхнувшись, быстро стёр пятно влажными салфетками. До выхода на сцену оставалось пять минут.