Санек 4
Шрифт:
— Кто вам, сударь, дал право оскорблять моего сына?
Не знаю почему, но приехавшие к нам дворяне чуть замешкались с выходом и появились на крыльце, когда полицейский начал говорить.
— Вы и ваш сын арестованы по подозрению…
В этот момент на крыльцо начали выходить дворяне во главе с здоровяком, и полицейский тут же сдулся, не договорив, а здоровяк прогудел:
— Ну, давайте, продолжайте. Нам тоже интересно послушать, по какому такому подозрению вы собрались арестовать эту женщину и её сына?
Полицейский чин, сначала стушевавшийся при появлении
— А это ещё кто такие?
Естественно, все начали оглядываться и рассматривать две подъезжающие к усадьбе богато оформленные кареты, которые сопровождал десяток, как я понял, кирасир.
Зрелище было настолько сюрреалистичное, что все застыли в каком-то ступоре.
Просто такой кортеж можно было ожидать увидеть где угодно, но только не в нашей глуши. Вот эта несуразность, похоже, и шибанула по мозгам присутствующих, заставив их замереть от невозможности происходящего.
Кареты между тем приблизилась, а от отряда кирасир отделился один всадник, чуть ускорился и, подъехав к нам громко спросил:
— Здесь проживает Екатерина Дмитриевна Александрова?
Мама, находившаяся, как и все остальные, в глубоком недоумении, тем не менее собралась с силами и ответила:
— Да, это я.
Больше ничего сказать не успела потому, что кирасир как-то облегченно улыбнулся и сказал:
— Ну слава Богу, добрались.
С этими словами он повернулся к подьехавшей карете и громко произнес:
— Ваша светлость, мы на месте.
Я только присвистнул мысленно, ведь, если я не ошибаюсь, так принято обращаться к графу, вот только непонятно, что нужно такому аристократу от моей мамы. Разве только посланец от царя, но это нереально и даже смешно…
Не успел я до конца додумать все эти мысли, пронесшиеся в голове со скоростью света, как из кареты неспешно вышел сухощавый мужчина в военном мундире и с улыбкой на все лицо. Но это самое лицо тут же нахмурилась, и он негромко спросил:
— А что здесь, собственно, происходит? Кто-нибудь может мне объяснить?
Где-то я уже подобное слышал и сначала только хмыкнул, но потом все же сориентировался раньше других и ответил не задумываясь:
— Попытка наказать невиновных и наградить непричастных.
Мужик… хотя называть его так совсем уж неправильно, все в нем от одежды до осанки буквально вопило о важности, значимости и аристократичности, если так, конечно, можно выразиться. Тем не менее он ведь мужского пола, поэтому пусть будет мужик. Так вот, этот мужик с недоумением ещё раз осмотрелся осмысливая сказанное мной, хмыкнул и неожиданно сказал:
— Интересно. Вы, наверное, и есть тот бойкий юноша по имени Александр, письмо которого так понравилось государю?
Я, отвечая на вопрос, краем глаза заметил лицо здоровяка, вернее его глаза, которые на этих словах увеличились чуть ли не в несколько раз.
— Если понравилось, то точно я.
Аристократ расхохотался,
Пока аристократ смеялся, из карет вышли ещё четыре человека, судя по одежде, тоже непростые люди.
Посмеявшись, аристократ произнес:
— Хорошо повеселились, но надо и дела делать. Меня зовут граф Дмитрий Алексеевич Милютин, и я здесь по поручению государя.
После этих слов почему-то наступила гробовая тишина, а я подумал: «вроде не Малюта Скуратов, но народ все равно напрягся». Но даже хотя я понимал, что здесь все непросто, меня все равно несло. И даже осознавая, что сейчас точно на меня влияет моё молодое тело, остановиться я все равно не мог, поэтому и произнес:
— С радостью пригласили бы Вас в дом, но нас тут арестовать пришли. Надо, наверное, позволить полиции закончить начатое обвинение, а то вы их своим появлением с мысли сбили.
Сарказма в моем голосе не услышал бы только глухой, граф, похоже, был с чувством юмора, потому что он подыграл мне и спросил:
— И за что же вы удостоились такой чести?
— Ой, да просто не дали себя ограбить, вот полиция и возбудилась, как так, какие-то купчишки и посмели лишать их незаконного заработка.
Тут очнулся полицейский чин и начал говорить что то типа «я попросил бы…». Договорить не позволил граф, который вроде и негромко произнес пару слов, но полицейский запнулся на полуслове и замолчал.
— А подробнее?
— Да все просто. Люди вот этого купца, — я указал пальцем на Мамонова, — попытались ограбить наш обоз с рыбой, которую мы коптим и отправляем в город на продажу, чтобы хоть как-то свести концы с концами, налетев в лесу на возниц с дубинками. В этот раз с обозом ехал нанятый нами для охраны отставной солдат, который застрелил троих татей, стараясь защитить наше имущество. Другие два разбойника сбежали, и сегодня нас приехали арестовывать. Предполагаю, что нас хотят обвинить в убийстве добропорядочных граждан, да? — обратился я к полицейскому чину, и тот непроизвольно кивнул, так что я только руками развёл. Полицейский тут же попытался отыграть назад и заговорил о расследовании, но граф от него только отмахнулся и сказал, как отрезал:
— Ведите в дом, там поговорим, а мои люди здесь разберутся, что происходит.
Генерал (а граф, как выяснилось был ещё и реальным генералом) оказался неимоверно крут. А главное, что приехал он к нам с действительно грамотными и опытными людьми.
Мы ещё не успели все войти в дом, как людей от купцов разоружили, купцов развели по разным углам двора и начали допрашивать, а полицейских, за исключением их старшего, которого пригласили в дом, вообще вывели за пределы усадьбы.
В доме граф первым делом коротко обратился к полицейскому.