Санек 4
Шрифт:
— У вас, сударь, не так много времени для расследования. Занимайтесь, я вас не задерживаю. По итогам посмотрим, как здесь придерживаются буквы закона.
Пока мы пили кофе, разговаривая ни о чем и обо всем, а потом завтракали, люди графа очень интенсивно работали. После нашего завтрака граф попросил выделить ему для работы какое-нибудь помещение и, расположившись в кабинете, начал принимать от подчинённых доклады.
Мне интересно было за всем этим наблюдать, и в итоге я сделал однозначный вывод: здесь умеют работать быстро и эффективно, когда захотят.
Нас с мамой по очереди граф тоже опросил, притом лично.
Граф после того, как его люди закончили с допросами всех и каждого, хотел было возвращаться в город, чтобы там продолжить расследование и допросить всех участвующих в судебном процессе, но передумал. Он случайно увидел мои рисунки револьвера, берданки и паровоза и заинтересовался, причём в первую очередь нарисованным оружием. Когда он узнал, что все это придумал я, у нас завязался разговор на эту тему, из-за которого он резко передумал уезжать и вместо этого отправил в город двух своих людей в сопровождении пяти кирасиров с приказом везти всех недостающих участников этого безобразия в поместье. «Безобразие» — это дословно.
Надо сказать, что я время от времени, особенно когда надо было подумать, рисовал все, что придёт в голову. Не так часто, как хотелось бы, но десятка полтора рисунков скопилось. Очень уж успокаивало меня это занятие, вот я и развлекался, жаль только, что времени на рисование и воспоминания у меня было в обрез.
Опять же, заинтересовался граф только оружием, ну и на паровоз обратил внимание, а так-то там много всего разного есть, что можно было бы изготовить в этом времени. Кстати сказать, заинтересовался он ещё и потому, что револьвер с винтовкой были нарисованы ещё и подетально, это его подкупило.
Да, я собирался со временем, когда кузнец маленько освободится, попробовать изготовить это оружие, используя наши дульнозарядные стволы. Собственно, это вполне реально даже при скудной оснастке кузницы. Я просто ещё не успел взяться за эту затею.
Граф довольно подробно расспросил о всех нюансах нарисованных образцов, демонстрируя при этом неслабое понимание в этом деле, немного даже попытался поспорить на тему конструктивных особенностей, но обломался. Нарисованные образцы проверены временем, поэтому менять там что-то — это только портить. На все его придирки я с лёгкостью отвечал объяснениями, почему надо делать именно так, а не иначе.
Во время нашей беседы мои люди, уже привыкшие решать все вопросы со мной, как только они возникают, несколько раз пытались попасть в кабинет, и хотя возле двери стоял кирасир и никого не пускал, слышал я это прекрасно, собственно, как и граф. Поэтому ничего удивительно, что он заинтересовался, зачем я кому-то нужен в такой момент. Нет, люди, конечно, понимали, что приехал важный человек и что лучше бы нам с ним не мешать, но ещё они помнили, что я нервничаю и ругаюсь, если что-то важное мне докладывают с задержкой. Вот и получилось, что они, не зная, как поступить в этом конкретном случае, решили перепалкой с кирасиром дать мне знать, что я им нужен.
Вполне рабочий оказался
Скрывать мне, в общем-то, было нечего, поэтому прогулка по имению выдалась очень познавательной — для графа. Удалось мне его удивить и неслабо, особенно совместным трудом крестьян. Когда я объяснил ему почему все сделано именно так, а не иначе, он только головой покивал и как будто призадумался, при этом не стесняясь задавать очень правильные вопросы.
Когда добрались до коптильни, где как раз доставали очередную партию готовой рыбы, он не удержался и попробовал леща холодного копчения, и вкус его очень удивил. Потом он не поленился обследовать, как тут все устроено, притом до мелочей. Он не скрывал, что рыба ему понравилась и что он хочет построить у себя такую коптильню. Более того, он тут же предложил выкупить у меня одно из людей, которые умеют коптить рыбу, отчего я на миг даже растерялся. Понимая, что таким людям отказывать не принято, и при этом не желая распоряжаться судьбой своих крестьян, я ответил ему очень осторожно, но при этом честно:
— Ваша светлость, не сочтите за дерзость, но о торговле крепостными не может идти и речи. Не могу я продавать людей. Я легко дам им вольную, и вы можете с ними договориться о переезде и работе на вас, но продавать не могу и не буду, потому как считаю это неправильным. Можно без проблем обучить этому ваших людей, если, конечно, вы их сюда пришлёте. Или вы договоритесь с отпущенными на волю крестьянами. Но продажа людей попросту невозможна. Извините, если я вас огорчил, но это принцип, переступить через который я не могу.
Граф почему-то стал ещё более задумчив, ничего мне на это не ответил, а после прогулки довольно долго о чем-то разговаривал с мамой.
Глава 7
— Признаться, Александр, вы меня удивляете, и чем дальше, тем больше, — вещал граф, сидя в удобном кресле за небольшим столиком, смакуя вино и любуясь видом на реку. Мы устроили что-то вроде пикника и для этого использовали походную плетеную мебель, которая, оказывается, у графа была с собой. Он вообще неординарный человек, и одной из его слабостей, как выяснилось, был как раз отдых на природе. Понятно, что я, узнав это, тут же вспомнил про шашлыки, и вот на третий день пребывания графа у нас в гостях мы наконец-то выехали в одно интересное место, где открывались по-настоящему красивые виды. Небольшая полянка на краю леса с удобным выходом к реке как нельзя лучше подходила для такого отдыха.
Сейчас, расположившись на этой самой поляне, я самолично жарил шашлыки, мама как наседка присматривала за резвящимися сестренками, а граф, развалившись в кресле, прихлебывал вино и рассуждал о жизни в целом и обо мне в частности.
— Да, я поначалу, слушая ваши рассуждения о судьбе крестьян, подумал, что вы подвержены набирающим сейчас популярность идеям вольнодумства. Но вскоре сделал вывод, что это не так. На самом деле вы очень глубоко анализируете процессы, происходящие в стране, и высказываете здравые замечания и идеи, что очень странно, если вспомнить, сколько вам лет.