Санек
Шрифт:
— Нельзя было идти к родне. Такие силы нас гнобить начали, что и родственники могли пострадать, поэтому мы уходили как можно дальше от цивилизации.
Вот же зацепило деда словечко, теперь везде его сует с ехидцей.
По дороге домой я чуть ли не все время анализировал жизнь пацана до моего появления, вернее свою здешнюю жизнь, ведь пацан это я.
Дед, который воспитывал меня здесь, из-за своего настороженного, если не сказать хлеще, отношения к людям, воспитал пацана настоящим нелюдимым бирюком. Вылепил свое подобие, иначе и не скажешь.
С самого раннего детства пацан отличался неуступчивостью, был неразговорчивый и не
Вспоминая жизнь парня, я охреневал напрочь. Я и сам особой разговорчивостью не отличался, но это просто что-то. Нормально говорил он только с дедом и то нечасто, по большей части молчал. Жесть жесткая, социопат во всей красе. Но это ладно. Непонятно другое, как при такой коммуникабельности он стал здесь, как говорит учительница, очень одаренным учеником? Ведь большую часть своего времени, свободного от работ по хозяйству, парень проводил в кузнице, где ему действительно было интересно.
Заданные уроки он в принципе никогда не учил, но зато все, что давала учительница на занятиях, запоминал влет и мог со временем повторить чуть ли не дословно. Может, она надумала себе эту одаренность как раз из-за памяти, потому что по другому ее настойчивое желание отправить меня на дальнейшее обучение не объяснить.
Теперь, конечно, неважно, как дед воспитывал парня, но обматерить его хочется, собственно, как и похвалить.
Обматерить — за привитую нелюдимость, а похвалить — за вбитые на совесть навыки в работе с железом. Знаю, о чем говорю, мне и самому не чужда работа руками, хоть занимался я не этим, но тоже ведь был связан с механизмами, а значит с железом. Парень (вернее, уже я) стал под руководством деда очень даже продвинутым кузнецом, хоть сам он так до моего появления не считал. Полезная профессия, особенно в моем случае.
За этими размышлениями для меня дорога домой прошла гораздо легче и незаметнее, чем когда мы шли за изумрудами, да и дед выглядел бодрым и совсем не уставшим.
Наверное, поэтому он по возвращении, даже не дав сходить попариться в бане, сразу поволок меня смотреть золото. Спрятано оно оказалось прямо в доме, закопано под одним из двух больших сундуков.
Смотрел я на это богатство и задавался вопросом: зачем нам нужны были еще и камни?
Помимо пары килограммов золотых самородков, здесь были спрятаны ещё и три десятка николаевских червонцев, которых одних, по моему мнению, хватит за глаза на все про все. Дед у меня оказался настоящим буржуем, о чем я ему и сказал, не подумав. В итоге получил хлесткий подзатыльник, был обруган и выпровожен из дома с приказом не попадаться ему на глаза, а заниматься домашними делами. А именно растопкой бани, скотиной и ужином. Сам он, спрятав золото обратно, ушёл говорить односельчанам, что мы вернулись, а значит, и присматривать за нашим хозяйством больше не надо.
Почти месяц я жил обычной жизнью деревенского парня. Занимался хозяйством, помогал время от времени деду в кузне. Нарубил
Когда пришло время уходить, я чуть не расплакался. Привык к этой жизни и к деду и уходить из деревни не хотел от слова совсем, но деваться было некуда, ведь все решено и переиграть не получится.
С дедом прощались, будто навсегда. Не выдержал старик и пустил все-таки слезу. Только пробурчал на прощание:
— Учись, Саша, на совесть и не забывай старика, навести при случае.
Сам я тоже находился в состоянии грогги, как пыльным мешком прибитый, но нашел в себе силы ответить:
— Обязательно вернусь, как только смогу, так сразу и вернусь.
Дед провожать в деревню не пошел, обнял, перекрестил на прощание и подтолкнул в спину, как будто говоря «иди уже, люди ждут».
Добираться до обжитых мест мне предстояло с деревенскими мужиками, которым подошло время идти к перекупам для обмена зимней пушнины на необходимые в хозяйстве вещи. Раньше этой меновой торговлей занимались весной, но уже как лет пять перенесли на лето. Решили, что выделанными шкурами торговать выгоднее, да и дорога летом попроще будет. Вот теперь и мне предстоит отправиться в путь с этой своеобразной торговой миссией.
Уже в деревне я оглянулся на наш дом на холме и увидел так и стоящего как изваяние деда, который, казалось, не сдвинулся ни на сантиметр. До сих пор я боялся оборачиваться, не уверен был, что не плюну на все и не побегу обратно, домой.
Помахал рукой на прощание, дождался ответного взмаха деда и, вытирая повлажневшие глаза, продолжил путь в глубь деревни.
Подошел к собравшимся возле дома учительницы (половина которого была отведена под что-то вроде школы) мужикам, уже готовым к выходу, поздоровался и стал дожидаться отмашки. Ждать долго не пришлось и уже через пару минут мы в составе пяти груженых, как мулы, человек отправились в путь.
Темп движения выбрали неторопливый, размеренный, поэтому, покинув деревню и перебравшись по неширокому мостику через реку, прежде чем скрыться в лесу, я еще раз посмотрел на наш холм и свой родной дом. Дед так и стоял на том же месте, прикрыв глаза рукой от солнца и вглядываясь в нашу сторону. Таким он мне и запомнился, сильным, несгибаемым и в тоже время, с ранимой душой. Слезы снова сами собой потекли из глаз, и я, с трудом сохраняя самообладание, зашагал вслед за мужиками, которые уже успели уйти вперед.
Глава 2
Рассказывать, как шли по лесам и горам больше недели не буду, точно так же, как с перекупщиками добирался до только недавно построенного Красновышевска, где располагался лагерь с заключенными. Нудно, долго и тяжело, так можно коротко описать пройденный путь. Из этого поселка до Соликамска доехал на легендарной для меня и уже привычной для местного населения новенькой полуторке.
Весь мой дальнейший путь до самой Москвы прошел уже на железной дороге.
Путешествие выдалось то ещё, даже похудел неслабо от такого счастья. Ни о каком комфорте и мечтать не приходилось, особенно учитывая, сколько наличных бумажных денег смог выделить дед. Нет, я не голодал, да и на билеты хватило или, как было в Соликамске, отблагодарить машинистов, которые пустили меня к себе. Вообще добрался благополучно и даже смог сэкономить пару сотен рублей.