Сангреаль. Академия Избранных
Шрифт:
Ну, ничего, решит вопрос с потомком, разберётся с Сангреалем и уйдет в отставку в положении героя. Пусть все запомнят его как победителя.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Я открывала входную железную дверь трясущимися руками. Из глаз то и дело текли слезы, которые не возможно было сдержать. Сбегая по щекам, они оставляли не четкие черные дорожки от дешевой польской косметики и тяжелыми каплями падали на пол. Нос от такого издевательства тут же зачесался и протестующе чихнул. Подавляя зарождающийся приступ в самом начале, я резким движением вытерла все это безобразие рукавом. Белую блузку теперь
Я от души топнула ногой. Будь проклят этот Денисов, так сумел довести меня, что до сих пор не могу взять себя в руки, хотя пора бы не обращать на всяких козлов внимание.
Раздался характерный треск, и я чуть не упала с высоты собственного роста и не прокатилась по ступенькам: недавно купленные шпильки не выдержали издевательств над собой и у одной туфли отвалился каблук. Наверное, сейчас лучше не вспоминать, что эта обувь стоила мне большую часть копеечной зарплаты, из-за которой я частенько пропускала лекции в институте, потом учась по ночам, чтобы не отставать от сокурсников.
Господи, ну и день сегодня. Чувствую, что одной туфлей сегодня не закончится.
Сзади послышался тихий скрежет открываемого замка. Ну вот, еще и соседей привлекла своей возней. Сейчас с удовольствием поахают, разглядев мое припухшее лицо, начнутся расспросы и фальшивые заверения, что все будет хорошо. А ключи в замок все так и не мог вставить, глаза слезятся…
– Славушка, это ты, ну слава богу… А то слышу звуки какие-то странные и шипение непонятное, уж думала, кто это там ошивается, может украсть что хотят… Решила посмотреть.
«Посмотрели? А теперь можете быть свободны», - в сердцах, но молча воскликнула я, а потом подчеркнуто вежливым тоном (мы же все воспитанные люди) проговорила:
– Да вот Светлана Павловна, с замком что-то не то, сломался по ходу… А нет, все в порядке.
Видимо появление любопытствующей бабульки простимулировало мою мозговую деятельность и серое вещество отдало правильный сигнал: я вновь могла полностью контролировать свое тело, а главное, руки. Ключ вставился с первого раза. Повернуть два раза влево и все, готово.
Не желая в расхристанном виде показываться пожилой вездесущей Светлане Павловне, которую многие жильцы нашего тихого дворика за глаза звали Штирлицом, я шмыгнула к себе в квартиру. И уже оттуда, находясь в надежном убежище, решила попрощаться с ней. Но не тут-то было, она меня ловко опередила:
– Деточка, а ты на сегодня работу случаем не закончила?
Услышав в ее словах скрытый подтекст, я обреченно замерла, повиснув на дверной ручке:
– Да вот, Светлана Павловна, только что после смены…
– Так это же просто чудесно, ты ж моя спасительница! Может, тогда переоденешься и ко мне на чаек заглянешь? Заодно посмотришь, а то что-то с утра давление все скачет и скачет…
Бесплатная консультация – это бич всех моих соседей, что снизу, что сверху или вообще тех, кто живет тремя этажами выше или ниже. А недавно ко мне стали стекаться люди и с окрестных домов, прослышав, что я никогда никому не отказываю в помощи и не беру за это денег. Иногда у меня появлялось желание бросить четвертый курс медицинского института и работу на машине реанимации, перепрофилироваться на бухгалтера, например. Но потом я вспоминала, каких трудов мне стоило поступление на бюджетное место при невероятно большом конкурсе и меня отпускало.
– Конечно, Светлана Павловна, через полчаса
– Ах, деточка, храни тебя бог и твои золотые руки, чтобы мы без тебя делали.
А без меня сюда бы скорая помощь каталась по три-четыре раза в неделю. Пожилые люди очень щепетильны в вопросах здоровья.
– Ну что вы, Светлана Павловна, перестаньте… Скоро буду.
На этой короткой фразе мне все-таки удалось закрыть дверь и привалиться к косяку. Раздраженное напряжение схлыну так же резко, как и появилось в кабинете моего начальника Денисова Владимира, который почему-то решил, что его необъятные телеса, и постоянно блестящая от пота лысина притягивает его ко мне как мужчину. И ладно бы он просто себе нафантазировал это и тихо лелеял свои мечты, так он принялся убеждать меня, что я должна поучаствовать в этой вакханалии.
Немного отдышавшись, я вдруг вспомнила, что вообще-то живу не одна, а значит страдать в одиночку, не придется.
Скинув испорченные туфли в угол коридора, я пошла на кухню и позвала:
– Толя! Ты дома?
С направлением я угадала верно. Анатолий сидел в моем любимом белом кожаном кресле и увлеченно поглощал бутерброды с колбасой и сыром. На кухне стоял сногсшибательный аромат только что сваренного арабского кофе. Увидев меня, Толя расплылся в широкой улыбке чеширского кота и показал пальцем на щеку: просьба поцеловать. Устоять перед этим не было никакой возможности, и я с удовольствием проделала эту процедуру. Сейчас он видит размазанную по щекам туш, спросит что случилось, почему я ревела как белуга в подъезде, а потом поедет разбираться с дураком, который посмел обидеть его женщину. На миг я зажмурилась от удовольствия. Нет, я совсем не хотела, чтобы он куда-то ехал, излишняя кровожадность была мне не свойственна. Но вот реакция любимого мужчины была важна. Ни одной девушке еще не помешало лишнее подтверждение того, что тебя ценят, любят и готовы от всего защищать.
– Ярочка, а что у тебя с лицом? – наконец заметив мое состояние, чуть нахмурился Анатолий.
Ярочка – это я, она же Слава, она же Ярослава. В моем детском доме воспитатели и заведующая особо не заморачивались, давая детям имена. Родилась в один день с князем Ярославом Мудрым? Значит, повезло тебе, привыкай.
Ожидая, что меня сейчас кинуться обнимать и утешать, я еле сдержала улыбку и в красках рассказала, как сдавая смену, секретарша подошла и попросила пройти в кабинет к начальнику второй реанимационной бригады, в составе которой я обычно ездила на вызовы. Как Владимир Денисов, стоя на коленях упрашивал проявить благосклонность к нему, а когда понял, что я непреклонна, принялся проявлять настойчивость, порвал юбку, оставил синяки на руках. Как в поисках спасения я нащупала небольшую вазу и оставила врача отдыхать на полу с икебаной на голове. Била я не сильно, поэтому ничего серьезнее небольшого сотрясения мозга ему обеспеченно.
– Я не понимаю, чему ты улыбаешься? – вдруг спросил Анатолий, оставляя кружку с кофе в сторону и как-то странно глядя на меня. Не поняв его реакции, я пояснила:
– Конечно же, тому, что все хорошо закончилось, а я целая и невредимая пришла домой. Разве этого мало? Знал бы ты, как на самом деле я перепугалась!
– Зайчонок, - тщательно подбирая слова, мягко начал Толя и отчего-то мне его тон сильно не понравился, и как оказалось, не зря:
– Ну, подумай сама, ты же теперь наверняка потеряешь перспективную работу, на которой тебя очень ценили.