Санитар
Шрифт:
– Да, завтра. К семи утра сюда придешь.
Паша кивнул торопливо. Он думал, что на нем крест поставлен. Но Подбельский все иначе решил.
– А оружие?
– Какое оружие? – не понял начальник охраны.
– Оружие мне выдадут?
Виталий Викторович засмеялся.
– Нет. Голыми руками противника укладывать будешь. Сумеешь? – спросил, а глаза смеялись.
– Сумею, – сказал Паша. – В чем вопрос.
Он сегодня эксперимент ставил – можно ли в здание оружие пронести. А оказалось – не нужно этого ничего. Подбельский, осторожность
47
Паша к офису приехал в одну минуту восьмого. Четыре одинаковые легковушки стояли в ряд, и никого не было подле них, лишь прохаживался неподалеку охранник. Паша его хотел спросить, где все, как вдруг дверца одной из машин открылась, и Виталий Викторович ступил на асфальт. Вид у него был недовольный, Паша смутился отчего-то и навстречу пошел, ему еще шагов пять до начальника охраны оставалось, когда тот сказал:
– Почему опоздал?
Паша, не зная, что ответить, промолчал.
– В семь! – Начальник охраны палец к небу поднял. – Я сказал – в семь! А ты опоздал.
И опять Паша промолчал.
– Садись в последнюю машину. Тебе там объяснят, что делать будешь.
Паша дверцу с зеркальными стеклами распахнул и увидел сидевших в машине охранников. Их четверо было – два впереди и два сзади, и один из охранников сказал по-свойски:
– Запрыгивай! – и подвинулся, место освобождая.
Паша захлопнул за собой дверцу, и машины тронулись сразу же – это его они дожидались, оказывается.
– Строго здесь у вас, – буркнул Паша.
– Ты о чем?
– О дисциплине.
– Это да.
Сидевший впереди человек вдруг сказал, не оборачиваясь:
– Выскочкой будешь.
И по тому, как все в машине затихли разом, Паша понял, что сказанное к нему относится.
– Кем? – уточнил он.
– Выскочкой, – все так же не оборачиваясь, сказал человек. – Куда бы мы ни приехали – ты в машине остаешься. Твоя задача – по сторонам смотреть, обстановку оценивать.
– А снаружи нельзя ее оценивать – обстановку-то? – не понял Паша.
– Снаружи нельзя. Здесь, в машине, ты невидим. Стекла зеркальные. Тебя не видят – и не ожидают поэтому. А если кто-то подозрительный приблизится, ты выскакиваешь неожиданно – потому и зовется это "выскочкой"…
– Ага! – осенило Пашу. – Значит, он бежит на Подбельского с "наганом", и тут выхожу из машины я – весь в белом. Но без "нагана".
Человек обернулся наконец, и Паша увидел его глаза. Светлые и безжизненные.
– Ты говорлив очень. Здесь это не ценится.
Неприятная тишина повисла в салоне. Паша отвел взгляд и стал на дорогу смотреть. Их колонна уже выехала из города и теперь мчалась по шоссе, держась строго на разделительной полосе. Встречные машины жались к обочине, отчаянно сигналя неизвестным нахалам. Одну за другой проскочили две деревни и вдруг свернули с шоссе, Паша успел лишь заметить указатель: "Пансионат "Сосновая горка". Здесь машин не было вовсе. Через несколько минут остановились
Паша на сидевшего впереди человека взглянул с беспокойством, а тот сидел истуканом и не тревожился нисколько, – значит, так надо было, чтобы те двое здесь остались.
Въехали в город, миновали городской рынок и центр, подъехали к офису. Еще остановиться не успели, а сидевший впереди человек уже дверцу распахнул, едва успев Паше через плечо бросить: "Здесь оставаться!" – наружу выскочил. И почти сразу Паша Подбельского увидел. Тот, оказывается, прямо перед Пашей был, в третьей по счету машине. Подбельский не замешкался ни на мгновение, прошел стремительно в офис, Паша на спинку сиденья откинулся, и вдруг шофер сказал ему:
– Сзади смотри!
Паша вздрогнул и обернулся поспешно. Утренняя пустынная улица. Далеко, за перекрестком, шла старушка. От остановки отходил троллейбус. Паша к водителю обернулся, недоумевая:
– Что случилось?
– Ничего, – сказал шофер и в зеркало Пашино отражение поймал. – Ты ворон не лови. На работе ведь.
– Первый день у меня сегодня, – сказал Паша. – Простительно.
– Шеф за такие промашки голову снимает.
– Подбельский? – уточнил Паша.
– Зачем Подбельский? Виталий Викторович, начальник охраны. Он самый жестокий здесь человек.
Водитель это таким тоном сказал, что Паша не понял – всерьез тот говорит или пошутил.
48
Ачоев из города уехал внезапно. Подбельский об отъезде от мэра узнал, тот ему сказал как бы между прочим:
– Уехал Ачоев.
– Да? – кинул Подбельский бесстрастно.
Уехал так уехал. Все равно вернется. Интерес у него здесь, куда же денется.
Но Ачоев не просто уехал. Он в городе не хотел оставаться, потому что прибыл из Москвы человек специальный. Ачоев никогда его в глаза не видел, и тот об Ачоеве не знал ничего, да и слышал ли когда – неведомо. Но они к одному делу касательство оба имели, просто столько звеньев пролегало между ними, что и не понять сразу, что это одна цепь.
Человека этого звали Костиком. Он в город приехал вечером, его не встречал никто, но дом нужный он отыскал быстро. Одноэтажный дом в частном секторе. Ключ под крыльцом лежал, как его и предупреждали. Открыл дверь и вошел, в доме нежилым пахло, и Костик поморщился даже. Любил уют и в командировках, подобных этой, страдал всегда от неустроенности. В холодильнике, правда, обнаружились продукты, все совсем свежее было, и Костик поужинал с удовольствием.