Санька-умник 3
Шрифт:
Так и запишем, а завтра дозу увеличим. Введем в организм уже десять капель.
Не много?
А, посмотрим…
Глава 12
Глава 12 Вот он — выход из положения!
К вечеру мой организм вернулся в исходное состояние. Причем, никаких последействий после применения бабочковой настойки не было.
Это же здорово!
Я вспомнил, как меня колбасило после приема трофейного германского первитина на фронте. Раз я его попробовал, тогда в медсанбате
Ещё в тридцатые годы перед фармацевтами Германии была поставлена задача разработать препарат, который бы сделал воинов Вермахта неутомимыми, быстрыми и сильными. Без таких мирового господства-то не достигнешь.
Те помудрили и синтезировали нужный препарат. Назвали его первитин и запустили в производство.
Перед тем как передать препарат в войска, его тестировали на заключенных концлагерей. Например, сокращали суточный отдых до двух часов, а в остальное время заставляли человека выполнить тяжелую физическую работу практически без перерывов. На следующий день заключенный получал задание пройти девяносто километров в ускоренном темпе…
И ничего! Подопытные из концлагеря с этим справлялись!
Результаты исследований обрадовали руководство Германии и первитин хлынул в армию. Его включили в рацион подводников, танкистов, летчиков…
Пехоту тоже не обделили. Иначе, откуда бы в нашем медсанбате первитин взялся?
То, что от него организму один вред, я отлично знал. Но! Раненым-то помочь надо было…
После приема первитина зрачки мои расширились, сердце зачастило как ненормальное…
Да, я стал сильным, необычайно бодрым и готов был горы свернуть. Радость и веселье чуть ли не из ушей выплескивалось, а настроение было как у малыша перед новогодними праздниками.
Часов десять, не меньше, я пахал как киборг. Говорил громко, временами как дурачок поулыбывался. Окружающие на меня косились.
Затем как-то враз силы меня начали покидать, потянуло в сон, жажда ещё обуяла — море бы выпил…
Я вырубился и добудиться меня несколько часов не могли. Благо, поток раненых прервался и мой сон никому вреда не нанес.
Пришел в сознание, а состояние организма — как с глубокого похмела…
Голова не варит, на белый свет бы просто не смотрел.
Не, повторять такие опыты — уже без меня…
К первитину ещё и привыкают. Недаром, в моей прежней жизни это препарат был запрещен для применения.
Те, кто его бойцам дает, их совершенно не жалеет, использует как расходный материал.
Кстати, в Корее, а потом и во Вьетнаме, штатовцы психостимуляторы будут использовать, а потом и огребут за это. Уровень самоубийств у ветеранов — одно из тому подтверждений.
На следующий день я принял уже десять капель бабочковой настойки.
Ничего качественно нового с моим организмом не случилось. Всё было как в предыдущий день. Единственное — более выраженную реакцию проявила моя скелетная мускулатура. Силы я чувствовал в себе немалые, готов был подковы разгибать и лом в узел завязывать. Что-то подобное и вчера у меня было, но не столь
Уже к сумеркам меня торкнуло…
Причем, в положительном смысле этого слова.
В мыслях возникла необычайная ясность, я готов был в уме перемножать шестизначные цифры.
Тут я про Вершинина и вспомнил…
В СССР принято знатными земляками гордиться, брать с них пример и стремиться их высот достичь.
Николай Васильевич Вершинин, как и Санька Котов — уроженец Слободского уезда. В Лекме он родился. Известнейшим фармакологом и академиком стал, создал при советской власти много новых противовоспалительных, кровоостанавливающих и сосудорасширяющих препаратов из лекарственных растений нашей необъятной Родины.
Говоря языком двадцать первого века, занимался он самым настоящим импортозамещением.
Впервые в нашей стране под его руководством был разработан способ получения высококачественной камфары из пихтового масла, благодаря чему был прекращён импорт немецкой и японской камфары. Детальное фармакологическое и клиническое изучение русской камфары показало, что она не только не уступает японской и немецкой, но и значительно превосходит их по своей активности.
Тут у меня вся цепочка внедрения в практику бабочковой настойки в голове и вырисовалась.
Отрабатываю я методологию приема препарата, всё излагаю на бумажном носители и отправляю в Томск Николаю Васильевичу. Он сейчас там на благо нашего народа трудится.
Откуда я знаю, где сейчас Вершинин? Да из газет! Интернента здесь нет и советские граждане новости и про состояние жизни в СССР из газет узнают.
Человек выделяет в первую очередь личностно значимую для него информацию, ну и я тоже, про Вершинина и прочих великих земляков, от первой до последней строки читаю. Ещё и другим рассказываю, вот де какими людьми богата наша вятская земля. Тем более, Николай Васильевич родом даже из нашего уезда. Считай — сосед.
С внедрением камуфляжа такой «письменный» метод у меня сработал, и тут тоже должно получиться. Однако, в данном случае я таиться уже не буду. Обставлюсь только понадежнее.
Узнал де я об этом чудодейственном средстве от одного местного китайского монаха, перенял у него метод его приготовления.
Где монах? Откуда я знаю! Был и нет его. Бродит дорогами войны…
Испытал препарат на себе как настоящий советский человек, чтобы дорогое время у занятых важными делами людей зря не тратить. Вот сейчас, Николай Васильевич и сообщаю об этом.
Если так оно и есть, как тот монах говорил, то — берите и пользуйтесь на благо. Тем же нашим летчикам препарат очень нужен, так как фенамин далеко не безобиден. Это я Вам, Николай Васильевич, как военный медик говорю. Пусть американцы свой бензедрин глотают, а нам бабочковая настойка помогать будет. Японский филопон, что нам с трофеями достался, тоже применять не лучший выход…
Глава 13
Глава 13 Переборщил…
— Двадцать девять, тридцать…