Санкция на жизнь
Шрифт:
Народу было немного: по бортовому времени приближалась полночь.
— Спать нельзя, — пробурчал Геннадий. — Что здесь делать-то?
— Отдыхать, — пожал плечами Марек. Чех вполне сносно говорил по-русски.
— Как отдыхать? Санкции на очередную жену никто не даст. Да и нет здесь баб нормальных. Мне взаимный допуск 4-А нужен…
— Тебе обязательно жена для отдыха нужна? — почесывая бакенбарды, спросил Марек.
— Почему же. Не обязательно. Можно поспать еще вволю. Или выпить.
— А говорить?
— С кем? — Геннадий
— А я вообще не с Земли. Родился на орбитальной станции…
— Молодец. — Геннадий внезапно потерял к Мареку интерес и толкнул в плечо Стаса. — А ты?
— Из Москвы, — неохотно ответил Нужный, направляясь к микроволновке.
— У-у… Москаль. Чего ж тебя в космос занесло?
— «Трансвакуум». Среднетоннажники пилотировал.
— «Пеликаны», — кивнул Геннадий, заглядывая в один из холодильников. — Хорошая работа. Непыльная. Да и «Трансвакуум» – контора знатная. А вот вишь ты, как все обернулось-то. Неказисто.
Стас не отреагировал. Хоть Геннадий и признавал себя западником, но определенная враждебность к русским все равно в нем ощущалась. Правильно: ассимилировать их ассимилировали, а за кордон к зажиточным москалям не пустили.
Ни в холодильниках, ни в микроволновке, ни в духовке продуктов обнаружить не удалось. А санкции на жратву в столовой Тюльпин так и не соизволил дать.
В креслах под экранами сидела троица офицеров с нашивками охранения российского дипкорпуса. Парни были все как на подбор: рослые, подтянутые, чисто выбритые. Они с нескрываемым презрением посматривали на измочаленных мазутов, у которых от переутомления синяки под глазами напоминали самые настоящие фингалы.
Геннадий перехватил один из таких ханжеских взглядов в свою сторону и мгновенно завелся.
— Слышь, ты, — обратился он к коротко стриженному капитан-лейтенанту, — глаза не сломаешь?
Офицер нахмурился, хотел было парировать грубость, но один из его приятелей махнул рукой, мол, «пущай бесятся, гражданские свиньи».
Но широкоплечий Геннадий уже почувствовал безнаказанность собственного хамства. А зря, ох зря…
— Эй, братан, — обратился он к капитан-лейтенанту, подходя ближе, — поделись пайкой. А то нас командир погонял, а санкции на жратву так и не дал.
— Знаешь, что такое аннулингус? — поинтересовался капитан-лейтенант у украинца, не вставая со своего кресла и продолжая тянуть через трубочку фруктовый сок.
Стас аж приствистнул – на «Хароне-зеро» за такие слова убили бы на месте. Марек устало вздохнул и отошел в сторону, разумно решив пока не вмешиваться в склоку.
Геннадий же остановился как вкопанный.
— Как ты сказал? Не расслышал, извини… — тихонько уточнил он.
— Аннулингус, — четко повторил каплейт с холеным мурлом.
— А-а… —
Он ловко вжикнул молнией на форменных брюках, стянул их до колен вместе с трусами и развернулся голым гузном к обомлевшему капитан-лейтенанту.
Нужный не ожидал такой прыти от неуклюжего на вид украинца.
Некоторые посетители офицерской заржали, привлеченные веселым спектаклем с мужской обнаженкой и явным заделом на хорошую драку.
— Полужопия раздвинуть, чтоб удобней было? — уточнил Геннадий через плечо.
Фраза послужила последней каплей в чаше напряженной обстановки.
Она одновременно вывела замерших спецназовцев дипкорпуса из ступора и ввергла их в крайнюю степень бешенства.
Каплейт вскочил и попытался с размаху зарядить ботинком по бледной заднице Геннадия, промахнулся и пролетел мимо. Но резко развернулся и с разгону всадил тому зверский апперкот в печень. Украинец ойкнул, но не потерялся. Он проворно натянул штаны и мощно двинул противнику локтем по носу, ломая хрящи и отправляя каплейта в глубокий нокдаун.
Двое других спецназовцев тут же профессионально скрутили Геннадия и нагрузили его серией болезненных ударов по брюху и почкам. Марек приблизился было к ним, чтобы хоть как-то помочь сослуживцу, но усталость взяла свое: он споткнулся о кабель на полу и щучкой полетел между креслами, с грохотом увлекая за собой одну из микроволновок.
Стас с разбегу врезался в одного из спецназовцев, чем заставил того отвлечься и слегка ослабить хватку. Геннадию такой ошибки оказалось достаточно. Он высвободил руку, и громила получил такой страшный удар снизу в челюсть, что даже немного подпрыгнул на месте, прежде чем завалиться навзничь без сознания…
С противоположного конца офицерской наконец подоспели еще несколько человек и, основательно оттоптав валяющемуся Мареку конечности, включились в потасовку, не особенно разбираясь – где свои, а где чужие.
Двое патрульных из службы внутренней безопасности авианосца уже спешили к общей куче, держа наготове шокеры, но на их пути неожиданно возник рослый парень с выдранным из пола амортизационным креслом. Еще бы чуть-чуть, и ребятам бы раскроило черепа жесткой спинкой с анатомическими ребрами прочности, но они успели затормозить и отпрянуть. Кресло полетело в сторону, рослый парень тоже не удержался на ногах и ушел по глиссаде точно в посудомоечную машину.
Стас подхватил пустую топливную бочку – оружие не смертельное, но довольно тяжелое и эффективное в борьбе с несколькими противниками. Размахнувшись, он обрушил ее на голову одного из офицеров, подоспевших на выручку спецназовской троице. Тот картинно развернулся к Стасу лицом, будто репетировал сцену из дешевого фильма про ковбоев, и лишь после этого рухнул ничком, заставив Нужного попятиться.