Сантрелья
Шрифт:
Все взоры обратились на Карлоса. Тот встрепенулся и, взвешивая слова, ответил:
— Он пропал пять дней назад. Его машину нашли в пустынном месте. Ближайший населенный пункт, деревушка Сантрелья, находится примерно в полумиле от того места.
Помрачнев, все начали выходить из-за стола и понуро двинулись к выходу. На улице было все так же жарко, точнее немного душно. Быстро спустились сумерки, небо темнело прямо на глазах, зажигались витрины магазинов и окна кафе и ресторанов.
Мы расселись по автомобилям. Наш кортеж из двух автомобилей с «Мерседесом» во главе торжественно тронулся по вечерним улицам Мадрида. Ехали мы минут двадцать, сначала по Прадо, мимо статуи Кибелы, царящей над играющими освещенными
Пожилая седая небольшого роста женщина приветливо предложила нам войти. Сеньора Тортига, назвавшаяся Лаурой, провела нас в зал и разместила на диване и креслах вокруг журнального столика. Андреас Росалес, указав хозяйке на меня, рассказал, что я довожусь сестрой некоему Николасу, русскому археологу, вероятно, посещавшему ее около месяца назад. Я просмотрела свои записи и назвала ей точную дату их с Колей встречи. Но она не нуждалась в уточнениях. Она отлично помнила этого красивого ученого из России, такого интеллигентного и в то же время такого целеустремленного.
— Мой покойный муж посвятил истории Тартесса много работ, — говорила сеньора Лаура. — Он изучал уже сто раз изученное, перепроверяя факты, сверяя данные. Он собирал своего рода коллекцию статей, высказываний, упоминаний — всего, всего, хоть мало-мальски связанного с этим древним городом. Он свято верил, что эти крупицы информации могут оказаться на вес золота в поисках Тартесса.
— Вам знакомы какие-нибудь из его идей по этому вопросу? — вежливо осведомилась я.
— Я не археолог, я врач. Я часто бывала с ним в экспедициях, но эти экспедиции не были связаны с Тартессом. Своего рода архивариусом Хосе Рамона я стала уже после его смерти, — грустно сказала сеньора Тортига. — Разбирать его наследие и его коллекцию книг мне помогали его друзья, коллеги и ученики. Кстати, среди его учеников один молодой человек страстно интересовался историей Тартесса. Именно ему я передала все находки, идеи и открытия Хосе Рамона, — она помолчала, словно припоминая что-то. — Да, я, по-моему, дала вашему брату адрес этого молодого ученого. Он преподает археологию в Мадридском университете. Его имя Мигель Альварес. Очень милый и увлеченный своим делом молодой человек.
Я сверилась со списком Николая: с Мигелем Альваресом он встречался. Я вопрошающе кивнула Карлосу, тот пожал плечами и обратился к хозяйке:
— Сеньора Тортига, не дадите ли вы нам телефон сеньора Альвареса?
— С удовольствием. Минуточку. Я даже познакомлю его с вами.
Она набрала номер:
— Сеньора Альвареса, пожалуйста… А когда будет?…А-а, вот в чем дело…
Она повесила трубку ладонью и повернулась к нам:
— Он в отъезде, будет, вероятно, через пару дней.
Мы поблагодарили хозяйку и засобирались уходить. Дальше нам предстояло встретиться с неким Серхио Риверой, который также ожидал нас дома, и мы, простившись с милой вдовой ученого, снова пустились в путешествие по темным, но освещенным мадридским улицам.
Андреас, отвлекая меня от грустных мыслей, вел со мной оживленную беседу, шумно смеясь и вспоминая общение с Колей: оба они ценили чувство юмора. Мой брат, по словам Андреаса, выражал шутливое мнение, что разгадка Тартесса должна сама явиться ему, ибо столько мечтаний и трудов он посвятил ей. А я подумала, что теперь он положил во имя этого чертого Тартесса, возможно, и свою жизнь, и еще я подумала, что за этот вечер мы ни на шаг не продвинулись в поисках брата.
Андреас, видно, угадал мои мысли, он перестал нарочито шумно веселиться и совершенно серьезно заметил:
— Элена, Николас не сдается, это
Я благодарно улыбнулась этому доброжелательному испанцу и уставилась в окно на вечернюю испанскую столицу. Я давно уже не представляла, где мы едем, даже не догадывалась, центр это или окраина. Но ночной светящийся город завораживал. Удивляла неожиданная смена узких улочек каким-нибудь широким ярко освещенным проспектом. Я знала в Мадриде лишь бульвары Прадо, Реколетос и Кастельяна, потому что год назад мне довелось побродить лишь по центральным улицам и еще утром посетить Музей Прадо. Поэтому Мадрид для меня оставался городом, по которому я мечтала походить несколько дней и познакомиться с ним поближе.
Достигнув цели своего путешествия, мы остановили машины возле многоквартирного дома, чем-то напоминающего московские новостройки 80-х годов, и поднялись на третий этаж. Дверь открыл смуглый долговязый мужчина лет сорока, назвавшийся Серхио Риверой. Он не вписывался в мои представления ни об археологах, ни о кабинетных ученых. Он, скорее, напоминал баскетболиста или рок певца. Эти наблюдения заставили меня мысленно усмехнуться и признаться себе, что по сути я вряд ли встречала в жизни множество археологов, а тот единственный и неповторимый представитель этой профессии, который, казалось бы, должен был служить мне эталоном при составлении понятия о людях, роющихся в древностях, выпадал совершенно из того имиджа, которым я в своем сознании наградила археологов.
Итак, мы оказались дома у Серхио Риверы. Мы проследовали за хозяином в его кабинет, одна стена которого полностью скрылась за стеллажами книг. Трое из нас расположились на небольшом диванчике, а Росалес — на стуле. Хозяин опустился в кресло возле компьютера и поинтересовался, что нас привело к нему.
Разговор начал Андреас Росалес. Он рассказал о Николае, об их встречах в Москве и Мадриде, о мечте моего брата отыскать Тартесс и о том, что Николай около месяца назад, по всей вероятности, общался с хозяином дома по его, Росалеса, совету. Затем добавил, что около недели назад Николай исчез, найден лишь его автомобиль у местечка Сантрелья.
Я внимательно следила за выражением лица сеньора Риверы, пока тот невозмутимо слушал. Он, казалось, совершенно безучастно воспринимал информацию, только слегка кивнул в подтверждение слов о встрече с Колей и все. Я огорчилась. Не знаю, что я собственно ждала. Ждала, что он скажет: «Я догадываюсь, где он может быть, я сам ему посоветовал то-то и то-то…» Или думала, что он воскликнет: «Ах, Сантрелья! Ну, конечно же, там же то-то и то-то, я сам ему…» Но Ривера этого не сделал. Он только на какое-то время погрузился в свои мысли, видно, готовился к монологу, а затем произнес:
— Да, вы правы, я имел счастье общаться с этим интереснейшим русским ученым. Мы провели с ним несколько обсуждений. Видите ли, я действительно занимался Тартессом, точнее, я входил в группу археологов, ведущих раскопки в районе Уэльвы. С 70-х годов некоторые ученые считали, что именно там следует искать Тартесс. Но сейчас все эти поиски заморожены. Я в принципе уже занимаюсь другой темой, — он усмехнулся. — Иногда мне казалось, что Тартесс — это миф, красивая сказка, позволяющая нам, испанцам, приобщиться к цивилизованной древности, а то и возвеличить себя предками из Атлантиды. Но вот появляется ваш брат, — и Ривера обратился ко мне, — и во мне воскресает прежняя вера. Николас убедительно доказал мне, что не только Тартессида существовала, но существовал и центр, сто-лица, сердце этой удивительной древней страны. Я вспомнил себя лет двадцать тому назад, когда и я бредил этой цивилизацией.