Сапер. Том II
Шрифт:
— А что за квартира? — уточняю я.
— Квартира не очень большая, жилая площадь чуть больше тридцати метров, но главное — какой дом! Наркомфина!
Майор от удовольствия аж причмокивает.
Я на минуту выпадаю из реальности. Это куда же они нас засунули-то?! Да и тридцать метров жилой площади для того, кто всю жизнь прозябал по землянкам и вагончикам — хоромы! У нас в Крюкове весь дом до тридцати метров не дотягивал.
— Вы, кажется, даже не понимаете, о чем речь?
— Так я же не москвич, — ловко отмазываюсь я, —
Гэбэшник насмешливо качает головой.
— Это правительственное здание, там живут наркомы, члены их семей…
— За что же нам такой почет?! — удивляюсь я.
— Лично Лаврентий Павлович распорядился. Дать герою самое лучшее, что у нас есть. Езжайте, смотрите.
Деваться некуда, вооружились зонтами и поехали смотреть.
Даже просто зайти на территорию Наркомфина оказалось той еще задачей…
Потребовали ордер, паспорта. Консьерж позвонил на Лубянку, сверил все. Потом вызывал толстую тетку из домоуправления в рабочем халате.
Пока шли и поднимались на третий этаж, та прочитала нам целую лекцию. Дом построен по проекту Гинзбурга в стиле советского авангарда и конструктивизма. Необычно тут все: общие балконы, квартиры-ячейки, плоская крыша с солярием, стеклянные стены у семейных квартир. В подвале своя прачечная, столовая.
— Вам выделили ячейку К, — прокуренным голосом закончила женщина, отпирая дверь. — Высота потолков — пять метров. Обратите внимание на инструкцию по светомаскировке, — она показала на висящий на стене в прихожей листок с отпечатанным на пишущей машинке текстом в рамочке, — соблюдать надо тщательно.
Мы с Верой задрали головы. Впечатляет. Квартира оказалась двухуровневой! Вот только в квартире я и отогрелся. Как прислонился задом к теплому ребристому чугуниевому боку (по погоде топят, не по календарю!), так и отлип только тогда, когда припекать начало.
На первом ярусе была расположена передняя и кухня, соединенная с балконом. Вверху было две спальни — двадцать метров и двенадцать.
— Зачем две? — жена дернула меня за рукав кителя.
— Сделаем из правой детскую, — шепнул я в ответ. — А соседи кто?
— Соседи-то? — задумывается тетка. — Слева пожилая вдова-генеральша живет. А с другой стороны семья с двумя детьми — сын школьник, а дочь уже взрослая. Папаша там замнаркома тяжелой промышленности. Большой человек.
— Маленьких тут, похоже, нет, — хмыкнула Вера.
Комнаты обставлены мебелью. Все казенное, с биркой. Массивный буфет с закругленными углами. Книжный шкаф в прихожей, стол и стулья дубовые, тяжелые, основательные. Диван со спинкой обитой бархатом. На стене часы с маятником в большом деревянном футляре. Окна все заклеены крест-накрест бумагой, светомаскировочные плотные шторы уже висят везде.
Какая-то техника тоже есть. Тарелка радио на стене. Но на кухне нас ждал сюрприз! Холодильник, дорогие друзья! Нет, вы представляете, настоящий холодильник! Здоровенный белый шкаф на высоких
— Холодильник последней модели, — начала вещать наша провожатая, — ХТЗ-120, — она с гордостью показала на эмблему Харьковского тракторного над дверцей. Емкость сто двадцать литров.
Я чуть не присвистнул. Это сколько же еды в него может влезть!
Я зажигаю конфорку газовой плиты — работает.
Мы поднялись по лестнице, зашли в туалет.
Я бы уже ничему не удивился, даже персональному бассейну. Но нет — в санузле только приличная плитка и самая обычная чугунная ванна. Из всех излишеств — два душа, один с гибким шлангом, другой стоячий, на штанге. Зато, как рассказывает тетка, в подвале дома стоят автономные бойлеры, и отключение горячей воды летом жильцам не грозит. Оно и ясно — вот будет визгу, если какая жена наркома не помоет свой зад.
Но что меня еще удивило — так это мощная вентиляционная система, паркет на полах, городской телефон, по которому можно также позвонить консьержке на этаже.
Ущипните меня, я же сейчас точно в 41-м?! Похоже, уже кто-то живет при коммунизме.
Спальни тесноватые, с готовым гарнитуром из карельской березы. Шкаф, кровать, комод, трельяж — все из нее! От яркой рыжины пестрит в глазах, а на фоне светло-желтого дубового паркета очарование редкой древесины теряется напрочь. На потолке — тяжелая бронзовая люстра. Я, конечно, ни разу не специалист, но сдается мне, что она совсем не лепится с советским, как это она сказала? Конструктивизмом, ага.
— А еще у нас тут собственное бомбоубежище — похвасталась тетка — Так что далеко ходить не надо. Только при налете лифтами пользоваться запрещено! Их отключают. Имейте в виду. Ну как, берете?
Домоуправша, похоже, даже не сомневалась в нашем решении.
— Берем, конечно! — жена ответила быстрее, чем я успел додумать. — Когда можно переезжать?
Представитель администрации подумала секунду:
— А вот хоть сейчас можете. Нужные бумаги оформим позже.
— Телефон подключен? — спросил я у нее. — Мне позвонить надо.
— Да, конечно, — показала домоуправша на аппарат — близнец той громадины, что у нас в киевской квартире стояла.
Первым делом я дозвонился до аэродрома. Удивительным образом звонки через коммутатор прошли без сбоев. Сегодня явно мой день, везёт во всём. Может, лотерейный билет купить? И ребята-авиаторы нашлись рядышком с телефоном. Вылет обещали в течение двух часов. Так что пора собираться. Погулял, Петя, и хватит.
Второй звонок я сделал в ГОНовский гараж. Кирпонос оформил мне такой подарок, оставил за собой машину на время моего пребывания. Я, конечно, не злоупотреблял, но тут как раз тот случай, когда надо. А то трамваи на аэродром не ходят.