Сапфирная роза
Шрифт:
— Это грех, — упрямо говорил Бевьер. — Даже предполагать такое — ересь и богохульство. Отцы Церкви доказали это, а откровения, исходящие от Бога, суть — Бог. Так Господь говорил нам, что он и только он является единственным божеством…
— Но… — хотел возразить Тиниен.
— Дослушай меня, друг мой, — сказал ему Бевьер. — Поскольку Бог говорит нам, что нет других Богов кроме него, то нам не верить в это — страшнейший грех. Мы все вовлечены в дело, за которым ничего не стоит, кроме детских суеверий. Земохцы — это опасность, конечно, но это мирская опасность, так же, как и эшандисты.
— Так будет лучше всего, — согласился Тиниен с некоторой долей сомнения. Они оба, казалось, совершенно не замечали, что Спархок едет от них на расстоянии, достаточном, чтобы все слышать.
— Тебе надо поговорить с ним, Кьюрик, — долетел до Спархока голос Келтэна. — У нас нет ни единого шанса.
— Скажи ему сам, — прорычал Кьюрик. — Я всего лишь оруженосец. Не мне говорить моему лорду, что он маньяк-самоубийца.
— Честное слово, мы просто должны проскользнуть ему за спину и связать его. Я не пытаюсь просто спасти собственную жизнь, я хочу спасти и его тоже.
— У меня те же чувства, Келтэн.
— Они идут! — неожиданно закричал Берит, указывая на близкое облако клубящейся пыли. — К оружию!
Воинственные крики друзей Спархока были пронзительны и даже визгливы, в них звучала паника, а в самом вызове чувствовалось отчаяние. Они влетели в облако пыли, размахивая в воздухе мечами и топорами.
— Помоги им, Спархок, — с надрывом в голосе закричал Телэн.
— Помочь им с чем?
— С этими чудищами. Их же всех убьют!
— Сомневаюсь, Телэн, — прохладно ответил Спархок, глядя на своих друзей с оружием накинувшихся на облако пыли. — Их сил достаточно для такого противника.
Телэн с удивлением уставился на него, а потом отъехал в сторону, ругаясь себе под нос.
— Я так понимаю, ты в этой пыли тоже ничего не видишь? — спокойно спросила Сефрения.
— Это просто пыль, матушка, просто пыль.
— Тогда давай-ка разберемся с этим.
Сефрения что-то коротко произнесла по-стирикски и взмахнула рукой.
Толстое клубящееся облако, казалось, содрогнулось и отступило, а затем испустило глубокий протяжный стон и осело на землю.
— Куда они делись? — проревел Улэф, оглядываясь по сторонам и размахивая топором.
Остальные были не менее озадачены, с подозрением поглядывая на Спархока.
Теперь друзья Спархока стали избегать его, они ехали с хмурым видом, перешептываясь друг с другом и часто бросая на пандионца косые взгляды, полные вражды. На ночь они разбили лагерь с подветренной стороны крутого холма, где белые присыпанные песком скалы выступали из неровной изъеденной почвы. Спархок приготовил еду, но в этот вечер его друзья решили не задерживаться у костра после еды, как это было у них раньше. Спархок в отвращении покачал головой и отправился к своим одеялам.
— Проснись, сэр рыцарь, сделай милость. — Голос был мягким и нежным, и, казалось, был полон
Говорившая с ним стояла рядом и подталкивала Спархока носом, нетерпеливо постукивая по покрытому ковром полу передним копытцем. Для оленя она была маловата, а ее шерсть казалось такой безупречной белизны, что почти пламенела на солнце. Глаза лани, большие, мягкие и темные, выражали понимание, доверие и нежность ее сердца. Однако она оказалась упорной и настойчивой в своем желании, чтобы Спархок окончательно проснулся и поднялся на ноги.
— Долго я спал? — спросил озадаченный рыцарь.
— Ты был изможден, сэр рыцарь, — ответила лань, как бы утешая его. — А теперь облачись со всем тщанием, — напутствовала она Спархока, — ибо я приведу тебя пред очи моей хозяйки, которая правит этим миром и которой восторгаются все ее подданные.
Спархок с нежностью погладил лань по белоснежной шее, и огромные глаза ее стали излучать любовь. Пандионец поднялся и посмотрел на свои доспехи. Они были, как и следовало, черными, отделанными серебром, но Спархок был приятно удивлен тем, что весили они теперь не больше, чем легкая шелковая ткань. Хотя его огромный меч обычно внушал людям уважение, но сейчас рыцарь понимал, что это не более чем украшение в этом сказочном королевстве, окруженном сверкающим морем и лежащем в счастливом согласии под разноцветными небесами. Здесь не было ни опасности, ни ненависти, ни злобы, а царил всепоглощающий мир и любовь.
— Нам надо поторопиться, — Спархоку белая лань. — Нас ожидает лодка, там, на причале, где волны плещутся, переливаясь в свете очарованных небес. — Она, грациозно и осторожно ступая, повела рыцаря по усыпанному цветами лугу, пахнущему так сладко, что заходило сердце.
Они прошли мимо белой тигрицы, весело катавшейся на спине в лучах теплого утреннего солнца, а ее тигрята, большелапые и неуклюжие, в игривой ярости боролись рядом на траве. Белая лань на мгновение остановилась, чтобы обнюхать тигрицу, и была награждена тем, что огромный розовый язык нежно облизал ее белоснежную мордочку до самых ушей.
Усыпанные цветами луга склонялись под теплым ветерком, когда Спархок следовал за белой ланью в голубоватую тень под древними деревьями. А там за деревьями отделанная алебастром гавань нежно охватывала лазурное море, и там их поджидала ладья, больше похожая на птицу. Нос ее был тонок и грациозен, как шея лебедя, а два паруса, как два крыла, поднимались над дубовой палубой. Легкая и стремительная ладья словно зазывала на борт своих пассажиров, чтобы тотчас отправиться в путь.
Спархок нежно и внимательно посмотрел на белоснежную лань, затем нагнулся и с легкостью подхватил ее на руки. Она не сопротивлялась, но мгновенная тревога промелькнула в ее огромных глазах.