Сапфирная роза

Эддингс Дэвид

— Хорошо, — кивнул Спархок и поведал своей королеве о поисках на древнем поле битвы при озере Рандера, об их полном опасности пребывании в Замке графа Газека. Королева слушала его, затаив дыхание, особенно когда он перешел к событиям, приключившимся с ними у озера Вэнн. Затем он кратко рассказал, как им удалось отделаться от докучливого короля Воргуна и, наконец, о том, как они попали в ужасную пещеру Гверига и где узнали в откровении, кем была Флейта на самом деле. — А вот как дела обстоят на сей день,

моя королева, — в завершении сказал рыцарь. — Король Воргун бьется с рендорцами в Арсиуме; Энниас в Чиреллосе дожидается смерти Архипрелата Кливониса; а вы снова здоровы и вступили в свои законные права королевы Элении.

— И, ко всему прочему, недавно обручена, — напомнила она Спархоку, словно не хотела позволить ему забыть об этом. Тут Элана ненадолго задумалась, а затем настойчиво спросила: — А что вы сделали с Личеасом?

— Он в темнице, ваше величество.

— А Гарпарин и тот, другой?

— Толстяк разделил участь Личеаса, а барон покинул нас.

— Вы позволили ему сбежать?

— Нет, ваше величество, — покачал головой Келтэн. — Он визжал и даже пытался приказывать нам покинуть Палату Совета. Вэниону надоела вся эта мышиная возня, и тогда Улэф снес топором голову Гарпарина.

— Весьма кстати. Я хочу видеть Личеаса.

— Может, сначала вам стоит отдохнуть? — спросила ее Сефрения.

— Нет, пока я не поговорю со своим кузеном, — настаивала королева.

— Я схожу за ним, — вызвался Улэф, развернулся и покинул комнату.

— Милорд Лэндийский, — сказала Элана, — согласитесь ли вы председательствовать в моем королевском Совете?

— Как пожелает ваше величество, — с поклоном ответил граф.

— А вы, лорд Вэнион, войдете в состав Совета, когда позволят ваши другие обязанности?

— Почту за честь, ваше величество.

— Как мой супруг и рыцарь, Спархок также получит место за столом Совета и, я думаю, о тебе Сефрения.

— Я — стирик, Элана, — заметила Сефрения. — Будет ли это мудрое решение взять стирика в Королевский Совет, тем более когда простые эленийцы так сильно настроены против этого народа.

— Я положу конец этому недоразумению раз и навсегда, — твердо сказала Элана. — Спархок, можешь ли ты предложить еще кого-нибудь полезного в королевском Совете?

Рыцарь задумался, и неожиданно ему в голову пришла лихая идея.

— Я знаю одного человека, ваше величество. Он безроден, но очень умен и много понимает в той стороне жизни Симмура, о существовании которой вы, возможно, даже не подозреваете.

— Кто он?

— Его имя — Платим.

Телэн звонко рассмеялся.

— Ты, наверное, спятил, Спархок, — сквозь смех проговорил мальчик. — Сам собираешься привести Платима поближе к королевской сокровищнице.

Элана озадаченно смотрела на них.

— Что-то я вас не пойму? — спросила она.

— Платим — величайший

вор в Симмуре, — сказал ей Телэн. — Я знаю это наверняка, поскольку имел честь иногда работать на него. Его знает и ему подчиняется каждый вор и нищий в городе, а также все мошенники, убийцы, головорезы, мокрушники и шлюхи.

— Следи за тем, что говоришь, молодой человек! — рявкнул Кьюрик.

— Мне известно это слово, Кьюрик, — невозмутимо сказала Элана. — И я знаю, что оно означает. А почему ты, Спархок, предложил ввести в Совет этого человека?

— Как я уже сказал, Платим чрезвычайно умен, и, кроме того, несмотря на его ремесло, он истинный патриот и прекрасно разбирается в ситуации, сложившейся в королевстве. У него существуют такие источники информации, что все, что бы ни произошло в Симмуре, да даже во всем мире, тут же становится известным ему.

— Я поговорю с ним, — пообещала Элана.

Тут в палату вошли сэр Улэф и сэр Перрейн, таща за собой Личеаса. Первой, кого увидел незадачливый принц-регент, оказавшись в комнате, была его королева. От такой неожиданности у Личеаса в удивлении широко открылся рот и глаза чуть не вылезли из орбит.

— Как… — только и сумел выдавить он из себя, кусая губы.

— Ты не ожидал увидеть меня живой, Личеас? — грозно спросила Элана.

— Я полагаю, в присутствии королевы тебе следует преклонить колени, — мрачно произнес Улэф и дал Личеасу такого пинка, от которого тот рухнул на пол и униженно распростерся ниц.

Граф Лэндийский прокашлялся и заявил:

— Моя королева, во время вашей болезни этот человек требовал, чтобы к нему обращались не иначе как «ваше величество». В соответствии с законом подобные действия расцениваются как государственная измена.

— Именно за это я его и арестовал, — добавил Спархок.

— Кажется, для меня есть прекрасная работа, — сказал Улэф, поднимая свой топор. — Скажи одно только слово, королева Элении, и его голова будет красоваться на дворцовых воротах.

Личеас в ужасе посмотрел на них и заплакал, моля о пощаде, в то время как Элана, по крайней мере так показалось Спархоку, подумывала совсем о другом.

— Не здесь, сэр Улэф, — с некоторым сожалением наконец произнесла королева. — Вы понимаете, что я имею в виду.

— Король Воргун собирался повесить его, — неожиданно вступил в разговор Келтэн. — Здесь прекрасный высокий потолок, ваше величество, и крепкие балки. Я быстро схожу за веревкой, и мы посмотрим, как Личеас станцует нам в воздухе. Кроме того, это не столь кровавое зрелище как обезглавливание.

Элана посмотрела на Спархока.

— А что ты думаешь, дорогой? Нам повесить кузена?

Спархок несколько мгновений стоял молча, потрясенный тем холодящим кровь голосом, которым она произнесла эти фразы.