Сапоги императора
Шрифт:
Возил я с полей хлеба и этим очень гордился: ведь никому из моих сверстников родители такого большого дела не доверяли. Ну а взрослые поглядывали на меня уважительно. Еду с поля, а за мной попутчицы — солдатки и вдовы — тянутся. Дорогой они спрашивали: не знаю ли я, как телегу починить? Что делать, если у лошади копыто треснуло?
Я уже многому от отца научился и теперь охотно подсказывал, как сменить у телеги наколесник, почему треснувшее копыто лошади надо подковывать... За эти советы меня благодарили, а одна солдатка вечером к нам
— Это, Мишка, тебе за добрые слова! Водила я лошадь в кузницу. Подковали там копыто, и теперь моя коняга не хромает!
Мать похвалой гордилась, а за приношение сердилась:
— Ты что это, бабонька, вздумала нашего сына кормить?
— Так ведь он вон как измотался: на чем только голова держится?
* * *
Хотя я в поле и на гумне работал охотно, но школу часто вспоминал. Тянуло в свой класс заглянуть! И вот наконец-то наступил день, когда надо было идти учиться. Рано-ранешенько за мной забежал Федька Егранов и ну меня торопить:
— Скорее собирайся! Что ты, как мореный таракан, копаешься? Опоздаем на урок и тогда...
Мать усмехнулась:
— Не спится, не лежится, и сон не берет? Еще кочеты не пели и куры глаз не открывали! Успеете!
Я торопливо оделся, и мы пошли. В дороге любовались своей одежкой; оба в новых самотканых рубахах, самотканых же в полоску штанах и в новеньких лаптях. Федька толковал:
— Мы с тобой словно на престольный праздник вырядились!
Дошли до церковной площади и остановились: здесь шумела большая толпа солдаток и вдов. Тут же сгрудились ученики нашего класса: они пытались пробиться в средину толпы, но их не пропускали. А меня солдатки пропустили.
— Иди, Мишка, иди!
— Ты уж стал настоящим мужиком...
В середине толпы стояла одноконная повозка. На ней, на соломе, укрытой самотканой полосатой дерюгой, полулежал, полусидел солдат. На его груди блестели георгиевский крест и медаль. Солдат был безногим. Пустые брючины он завернул и заткнул за поясный ремень. Возле повозки суетился старик: он проверял упряжь и все твердил:
— Ох, далеконько еще нам ехать-то! А домашние, поди, все глаза проглядели: ждут не дождутся нас... Вот приедем — слез-то будет!
Солдатки не отрывали жалостливых взглядов от калеки и причитали:
— На кой ляд теперь солдату награды?
— Как он будет семью кормить?
Старик поправил на пегой лошаденке веревочную шлею и почерневшей от загара ладонью утер с морщинистого лица струю грязного пота:
— Правда, бабоньки, правда ваша! Дай бог всем солдатам живыми и здоровыми с войны прийти. А мой сын уже не кормилец! Разве обрубок может пахать, косить, молотить и другую хресьянскую работу справлять? Нет! Слава богу, что руки-то уцелели! Я буду до последнего часа землю пахать, а он, калека, станет лапотным рукомеслом кормиться: лапти-то всегда в большой цене, а теперь,
Пятерней почесав затылок, старик продолжал:
— А мы со старухой одну мыслю держали: кончится война, возвернется домой сын Спирька и будет нас, старых да слабых, поить-кормить и покоить... Зря надеялись! Мы его породили, выпестовали, вырастили и нам же придется покоить!
Из толпы спросили:
— А жена-то у него есть?
— Как не быть? Нешто в таком возрасте мужик может быть без хозяйки? Супруга у Спирьки есть. Работница - безотказница: хошь пахать, хошь косить, хошь лес возить... Баба-богатырь! У Спирьки и сынок растет: Артюхой звать. Семь годиков. Теперича в нашем доме на Артюху вся надежа: он и корень роду сохранит, он и кормить-поить нас, старых, будет!
Кто-то спросил солдата:
— Служивый, может ты слыхал, когда же война-то кончится?
Солдат зло выкрикнул:
— Ты не меня, а начальников спрашивай!
Толпа зашумела. Старик испуганно замахал руками:
— Спирька, прикуси язык и лежи, а то!..
Солдат откинулся на солому и прикрыл лицо фуражкой. В толпу ворвался урядник Бибанин и начал ее разгонять:
— Э-т-т-т-а что за беззаконное сборище? Р-р-р-р-а-з-ой-д-и-с-ь!
Но солдатки и шага не отступили. Рябое лицо урядника налилось кровью:
— Я кому сказал, чтобы разошлись? Ко-му-у?
Он схватил солдатку за руку, но та отпихнулась, да так сильно, что урядник на ногах не удержался. Вот тут-то солдатки и вдовы словно большая стая птиц разлетелись в разные стороны. Старик по-мальчишечьи впрыгнул в телегу, хлестнул лошаденку кнутом и та, вздрогнув, с места резво помчалась в ближайший переулок. На месте, где была толпа, остался один урядник. Он бранился на чем свет стоит и отряхивал с себя дорожную пыль...
* * *
Мы вбежали в класс и сели за парты. Вошла Елизавета Александровна и ну нас упрекать:
— Зачем вы влезли в толпу солдаток? Зачем? Скажите спасибо уряднику, что он вас нагайкой не отстегал!
И, уже улыбнувшись, спросила:
— Многое за лето забыли? Что ж, проверю! Сейчас вы будете писать изложение по рассказу «Дедушка и внучек». Слушайте внимательно!
И она стала читать рассказ медленно, произнося каждое слово по-книжному, а дочитав до конца, посоветовала:
— Сначала подумайте, а потом пишите! Пусть во фразах будет мало слов, но много смысла...
Словно сговорившись, мы шумно вздохнули и стали думать. Федька Егранов точно комар у моего уха ныл:
— Мишка, я уже подумал, да забыл, где надо запятые ставить!
Я посоветовал:
— Пиши короткими фразами и без запятых обойдешься!
И мы начали писать.
В конце урока учительница бережно собрала наши тетради.
— О том, кто и как написал, узнаете завтра!
А следующим утром Елизавета Александровна сказала: