Сарацины: от древнейших времен до падения Багдада

Джилман Артур

Остается только сожалеть, что никаких подробностей столь грандиозного события не сохранилось. Арабский историк Табари обходит его молчанием. Нам известно только, что осада была длительной, а кровопролитие — ужасным. Существовало поверье, будто Мухаммед обещал полное прощение грехов всем, кто будет состоять в армии, захватившей столицу Восточной империи. Если же речь шла о подобном вознаграждении, любой мусульманин готов был на невозможное.

Сарацинская флотилия беспрепятственно приблизилась на расстояние семи миль от Константинополя. Однако меры, предпринятые для защиты города от чужеземного вторжения, были столь велики, что любые попытки овладеть им оказались тщетными, так что единственной наградой нападавшим был грабеж прибрежных селений. Эффективные огнеметательные устройства, принцип действия которых до сих пор остается неясным (они вошли в историю как «греческий огонь»),

с успехом выполнили задачу по защите от мусульманского флота.

Безуспешные атаки повторялись из года в год, силы нападавших таяли, и, когда шесть-семь лет ушли впустую, решено было отступить, отправив одну часть войск морем, а другую — сушей. Обе оказались одинаково несчастливыми: ветер и волны в щепки разбили флот, тогда как неприятельский отряд настиг тех, кто отступал сухопутным путем, и без труда уничтожил их. Утомленный, придавленный грузом лет Муавия пошел в 678 году на перемирие, по условиям которого арабам вменялось ежегодно выплачивать крупные суммы золотом, не считая многочисленных рабов и полусотни чистокровных арабских коней.

В противовес этой неудаче мы можем вспомнить успешную экспедицию в Африку, причем захват, как считают некоторые, был осуществлен по просьбе местных подданных Византии.

Армия халифа, возглавляемая храбрейшими воинами, быстрым маршем, постоянно увеличиваясь в численности, проследовала из Сирии к Александрии и далее, через пустыню, к западным границам Египта. Жизнь в этом обширном регионе являла в тот момент полнейшую анархию.

Проведение кампании было поручено Окбе, полководцу выдающейся отваги, который продвинулся к границам нынешнего Туниса. Примерно в ста милях к югу от места, где в древности стоял Карфаген, завоеватель вырубил лес и основал город, который часто упоминается в истории тех лет. Он известен как Каирван, с самого начала задуманный как пристанище. Источники расходятся в указании сроков его закладки, однако можно датировать его основание примерно 677 годом. Из Каирвана доблестный Окба дошел до самого атлантического побережья, дальше Сеуты и Танжера (пройдя по территориям, в настоящее время принадлежащим Алжиру и Марокко). Достигнув непреодолимой преграды, он верхом на коне вошел в воды океана, поднял над головой свой блестевший на солнце ятаган и громким голосом крикнул, что не будь на то воли Аллаха, если бы ширь моря не стояла преградой на его пути, он покорил бы и более далекие царства. И объявил, что во имя истинной веры убивал бы, подобно Зу-л-карнайну, всех, кто поклонялся иным богам. [73]

73

Ссылка на неясный отрывок из суры 28. Зу-л-кар- найн, «двурогий», как, предполагается, был Александром Великим, царем Востока и Запада, или другим могущественным завоевателем. См. «Историю Аравии» Прайса, гл. 2.

Пока он изрекал эти гордые слова, завоеванные народы — берберы [74] и прочие, зашли ему в тыл, и он счел необходимым поскорее развернуться на восток, к себе в Аравию. Но было уже поздно: противник окружил его армию на перевале Тегуда. Здесь, после отчаянной битвы, сарацины были наголову разбиты.

Дряхлевший Муавия все более задумывался о том, как бы еще при жизни передать свой трон Язиду. В 678 году он собрал жителей Дамаска, чтобы те принесли клятву на верность его сыну. За несколько лет до этого он советовался с Зиядом по поводу кандидатуры сына. Зияд напомнил, до какой степени юноша падок до наслаждений, и о том, чтобы стать Повелителем Правоверных и речи не могло быть. Внявший совету отец ждал еще три года после смерти Зияда, прежде чем решиться на долгожданный шаг. К тому же и у Язида привычки со временем стали меняться. И все- таки по крайней мере четверо отказались присягнуть молодому сыну халифа. То были Хусейн, сын Али, а также сыновья Аббаса, Омара и Зубейра. И так важно было мнение этих четверых, что Муавия приложил все усилия, чтобы заставить их переменить решение. Все были из Медины, за исключением слепого сына Абу-Бекра, который проживал в Мекке. Под предлогом посещения святых мест Муавия направился в Медину. По прибытии туда, он отправился к Хусейну и стал просить его присягнуть, но тот отказался — до тех, мол, пор, пока присягу не принесут остальные. Муавия обратился к каждому из остальных, но они ответили тем же, ибо ни один не решался отступиться от принятого решения первым. Огорченный своей неудачей, Муавия исполнил паломнические обряды и ни с чем возвратился к себе столицу. Он попытался перенести

посох и трон халифа в Дамаск, но и от этих планов пришлось отказаться, так как сограждане возмутились, и даже случившееся в тот момент солнечное затмение было истолковано как знак гнева Аллаха.

74

Берберы были африканским народом неизвестного происхождения, упоминаемым в истории как ливийцы, ну- мидийцы или мавры.

Кончина халифа теперь была не за горами. Он призвал к себе сына и дал последние указания по поводу того, как надо править. Просил доверять аравитянам как фундаменту своей власти, воздавать должное сирийцам, изо всех сил сдерживать беспокойных жителей Ирака, уступая их требованиям. И заклинал сына остерегаться тех мужей из Медины, кто отказался принести ему клятву верности. Муавия умер весной 680 года и был похоронен в своей столице, которую успел превратить в гнездо немыслимой роскоши. При нем халифат полностью утратил простоту первых лет своего существования, а переезд из Мекки и Медины в богатый северный город повлек за собой совершенную перемену в характере самих халифов.

О величии Муавии было громогласно заявлено еще до того, как он стал халифом, и уже ничто — что бы он ни совершил — не шло в сравнение с той репутацией, которой наградили его летописцы. Измененный до основания уклад не пошел халифату на пользу. Он прибавил в размерах, однако увеличение площади государства не было преимуществом. Он оставил государство данником византийской империи, что было до крайности оскорбительно для гордого племени Курайшитов, к которому Муавия принадлежал.

Муавия первым стал сидя говорить в мечети с верующими. Он проявлял необычайную щедрость в отношении любимцев, делал богатые подарки Айше и Хасану. Он поощрял развитие письменности, на некоторых торговых трактах открыл конное почтовое сообщение.

Еще больше, чем при отце, изменился уклад в годы правления сына Язида. Последнего не оказалось рядом с умирающим, и, чтобы вызвать его из небольшого городка в земле Хомс или Эмеза, были посланы гонцы. Преемник халифа вступил во власть и занял его место в мечети, держа в руках саван Муавии и произнеся эклогу в его честь. Он прочел погребальные молитвы над мертвым телом, прежде чем оно упокоилось в могиле. Язид занял пост халифа без процедуры выборов и без лишнего шума. Но ему не суждено было мирно править. Сын Али Хусейн был жив, хотя Хасан к тому времени умер. Хусейн имел основания добиваться власти. Так же и Абдулла, сын Зубейра, отправившийся в Медину после «верблюжьей» битвы, поднял стяг мятежа. И вновь место основных действий на время краткого царствования Язида переносится в местность между Мединой и Меккой.

Со сменой повелителя жители Куфы обращают взоры к Хусейну, жившему в тот момент в Мекке. К нему посылают тайного гонца с письмом: «Мы твои сторонники и готовы служить, как служили твоему отцу. Мы — враги любому из Омейядов. Как сражались мы за твоего отца против Тальхи и Зубейра, против сирийцев при Сиффине, так и сейчас готовы ради тебя взяться за оружие. Приди к нам теперь, мы устраним с твоего пути наместника, мы предадим город в твои руки, и мы поклянемся быть верными тебе. Здесь больше ста тысяч человек, готовых отдать во имя тебя свою жизнь, и они будут сражаться с Язидом, как сражались они с Муавией».

Но одного гонца с письмом было недостаточно, чтобы сдвинуть Хусейна с места: он заподозрил куфанцев в обычном коварстве, вошедшем еще тогда в поговорку. А письма шли и шли, и наконец список из 140 тысяч имен приверженцев дошел до него через пустыню! И он решился. Говорят, что пустыню пересекло порядка 150 писем, прежде чем Хусейн набрался духу действовать! [75] Вот текст одного из них, оглашенного на торжественном ежегодном сходе. Письмо было составлено приблизительно в таких по-восточному цветистых выражениях:

75

См. Мьюир, «Ранний Халифат», с. 435.

«О солнце среди светил веры! Край Куфы — это луг, покрытый тюльпанами. И все же, не видя розы твоего лица, я различаю своими глазами одни колючие шипы. Тяжкий удар разлуки с тобой сковал меня с головы до ног; огнь твоего отсутствия опалил мою измученную душу, как пожар. Приди же скорее в Куфу, ибо все люди этой страны с нетерпением жаждут видеть тебя, о высокочтимый Имам! Имей снисхождение, О светило Великодушия! Явись к нам как можно скорее, дабы указать единственно верную тропу добродетели тем, кто с воодушевлением ожидает твоего появления!»