Сарматы. Рать порубежная
Шрифт:
– Меч достоин царей, – произнес он, любуясь оружием.
Кауна протянула руку:
– Посмотрел, хватит. Отдай. – На лице девушки читалась нетерпение, легкое беспокойство и боязнь, что Умабий может покуситься на ее драгоценность. В душе она ругала и не понимала себя. Почему она доверилась этому малознакомому молодому аорсу? Объяснить себе своих поступков она не смогла.
Умабий вернул меч. Кауна вложила его в ножны, обмотала рукоятку, помолчав, словно что-то решая для себя, сказала:
– Я доверю тебе тайну – тот, кто владеет им, становится царем.
– Значит,
– Не смейся надо мной!
Лицо девушки нахмурилось, ладонь коснулась рукояти меча.
– Не буду, не буду, – успокаивающе-примирительно произнес Умабий и выставил перед собой руки, притворно защищаясь от гнева девушки. – Расскажи, правда ли, что Намген хотел напасть на нас, или ты просто спасалась от погони?
– Я не просила у тебя защиты, – в голосе девушки прозвучала обида.
Умабий смотрел на Кауну с нежностью, неизвестно почему проснувшейся у него к этой девушке. К жене Торике он такого чувства не испытывал. Сжатые в нитку губы, зардевшиеся щеки, изгиб черных тонких бровей рассмешили Умабия. Уж больно Кауна напоминала сейчас обиженного ребенка, что не вязалось с образом девушки-воина, с легкостью отправляющей врагов в потусторонний мир. Смех еще больше разозлил Кауну, она с раздражением посмотрела на аорса, собираясь сказать ему что-нибудь резкое, но его добродушная улыбка обезоружила ее. Смягчившись, девушка заговорила:
– Скрываясь от преследователей, я оказалась в Танаисе. Почти всю осень я спокойно прожила в этом городе под видом мужчины. Почему они появились и как выследили меня, я не знаю.
– Ваша встреча случайна. Намгена в Танаис послал родственник – предводитель сираков Зорсин, для переговоров с братом боспорского царя Котисом, который приплыл в город этим же днем. Что касается Харитона, то, похоже, он остался служить Намгену.
– Возможно и так, но не думаю, что Харитон забыл о мече Сарматии. Они встретили меня у Южных ворот и погнались за мной.
– Чем все это закончилось, я знаю. Что же произошло дальше?
– Я попыталась покинуть город. Путь был один – на север, туда, где сираки не имели возможности выследить меня, но стражников у ворот оказалось больше обычного. Только теперь после твоих слов я поняла – стражу увеличили из-за прибытия Котиса. Я же решила, что это из-за меня. Так что проскользнуть через ворота у меня не имелось ни малейшей возможности. Ко всему прочему мои штаны были окровавлены, да и рана давала знать о себе. Я решила бежать через недостроенную стену, но обнаружила за ней сираков. Они расположились станом, хотя обычно останавливались у Южных ворот. Мне оставалось переждать день в разрушенной башне, чтобы ночью попытаться вырваться из этой ловушки. Вечером к недостроенной стене подошел отряд стражи. Наверное, они опасались сираков.
«Опасались, – подумал Умабий. – В это время проходил поединок. Видимо, пресбевт направил туда своих стражников, чтобы в случае гибели вождя сираков те не вздумали ворваться в город для мести».
– Выбраться за стены города мне удалось уже под утро. Я стала пробираться между сираками, но мне пришлось остановиться и притвориться спящим
– Подлый шакал! Лучше ему не встречаться на моем пути! – с негодованием в голосе воскликнул Умабий.
Кауна продолжала:
– Харитон поднял сираков и велел им садиться на коней. Я воспользовалась суматохой, схватила лук и колчан одного из воинов, запрыгнула на первую попавшуюся лошадь и помчалась вслед за вами, чтобы предупредить тебя о замыслах Намгена. Сираки быстро опомнились и пустились в погоню. Слава священному мечу все окончилось удачно!
– Благодарю тебя. Ты спасла всем нам жизнь, – и, понизив голос, добавил: – Царица, могу ли я, просить тебя стать воином моего отряда?
– Не называй меня царицей! – вспылила девушка и более спокойно добавила: – Я согласна.
Они не успели достигнуть стана аорсов, когда Горд, заметив многочисленных всадников, скакавших им навстречу, обратился к Умабию:
– Смотри. Это Евнон. Похоже, весть о появлении сираков уже дошла до него.
Отряд остановился, поджидая приближения вождя. Умабий слез с коня. Евнон осадил взмыленную саврасую лошадь, спешился, подбежал к сыну, крепко обнял.
– Я боялся, что сиракские собаки причинят тебе вред, но, слава богам, ты жив и здоров. Ничего, они еще ответят мне за свою дерзость…
По пути в стан Умабий поведал о том, что с ним приключилось. На это Евнон посоветовал ему впредь быть осторожным…
Задумка Умабия отправиться с Котисом в путешествие в Рим поначалу не вызвала одобрения верховного вождя. Евнон опасался коварства римлян и боспорцев, пугало его и то, что Умабию придется преодолевать моря. По рассказам Ахиллеса о бурях и затонувших кораблях море представлялось ему огромным чудовищем, поглощающим все живое. Он видел необузданное Гирканское море во время возвращения из Армении, и оно ему не понравилось. Умабий с трудом убедил его в безопасности путешествия. Видя горячее желание сына, Евнон согласился и даже решил обратить это во благо:
– Ты поплывешь в Рим, но не как спутник Котиса. Аорсы давно не посылали послов к римскому императору. Я думаю, самое время. Тебе и Горду поручаю говорить от имени вождя нижних аорсов.
Пришла весна. Посольство приготовилось к отправке. Евнон лично осмотрел дары, предназначенные для царя Боспора и римского императора, отобрал десяток воинов для сопровождения, старшим над которыми поставил Горда. В их число по просьбе Умабия вошли Кауна и Квинт. Римлянин несказанно обрадовался возможности побывать на родине и повидать родственников. Умабий обещал, что предоставит ему такую возможность. Квинта огорчало лишь то, что вернуться на родную землю он мог только тайно, скрывая родовое имя и прошлое, так как за совершенный проступок по законам империи его ожидала смерть.