Сатанстое [Чертов палец]
Шрифт:
Я готов был крикнуть, сорваться и спешить на помощь, но Сускезус зорко следил за мной и силой удержал меня. Трижды слышал я этот страшный стон, и последний, как мне казалось, раздался совсем близко от меня; раз мне даже послышалось слово: «Воды! '«
Два мучительных, невыносимо мучительных часа просидели мы на стволе упавшего дерева, дожидаясь рассвета. Наконец слабый свет проник сквозь густую листву деревьев, и появилась возможность разглядеть предметы вокруг себя. Сускезус, прежде чем выйти из-под прикрытия, осторожно огляделся кругом, затем высунул голову
Из этого я заключил, что он увидел что-то необычайное; я вылез за ним из-под елей, и он молча указал мне рукой, в каком направлении следовало смотреть.
Какое страшное, возмутительное зрелище предстало в этот момент моим глазам! Верхушки двух молодых сосен были силою согнуты книзу, и к каждой из них была привязана одна из рук несчастного мученика, после чего верхушки выпустили, — и жертва повисла в воздухе на высоте более пятнадцати футов над землей. Он был уже мертв, но когда его так распинали, он был еще жив, и это его стоны раздирали мне душу! Он висел ко мне спиной, и я не мог видеть его лица. Кроме того, из головы его обильно лилась кровь, что заставило меня предположить, что он был скальпирован.
— Вы видите, гуроны были здесь! — сказал Сускезус и указал мне на ногу повешенного: это была нога чернокожего!
Я обежал вокруг и заглянул в лицо несчастного. Это был Петер, неф Тен-Эйка. Каким образом он попал в руки гуронов? В хижине, застигнутый ими врасплох, или в лесу, когда он нес провизию землемерам, — так и осталось неизвестным.
— Дай мне сюда твой томагавк! — сказал я, как только успел совладать с чувством ужаса и отвращения при виде такого зверства. — Я срублю эти сосны, чтобы освободить бедного!
— Зачем? — возразил онондаго. — Так ему лучше: ни зверь, ни кабан не доберутся до него! Здесь оставаться нехорошо! Сосчитаем гуронов и уйдем! — сказал онондаго.
«Как их сосчитать, — подумал я, — когда даже и след их простыл?!»
В двадцати шагах от роковых сосен мы нашли обе корзинки, в которых Петер носил припасы землемерам; они были пусты, но нигде не было видно ни крошек, ни объедков.
Между тем Сускезус нашел доказательство, что Петер сидел под деревом и, очевидно, был здесь захвачен гуронами, что между ними завязалась недолгая борьба: на траве и листьях видны были следы крови, тянувшиеся от этого места под деревом и до двух сосен. Значит, он был ими ранен или убит раньше, чем был распят. Но не это интересовало Сускезуса: для него было особенно важно определить число гуронов.
— Надо спешить назад! А то, пожалуй, товарищей могут застигнуть спящими, врасплох! Гуронов здесь было четверо или пятеро, они, вероятно, отделились от главного отряда, не присутствовавшего при этой казни!
Когда мы подошли к хижине, было уже совершенно светло, и я увидел Джепа. преспокойно полоскавшего свои кастрюли в ручье. Гурт и Дирк, вероятно, еще спали, так как их нигде не было видно.
С той возвышенности, на которой мы стояли, можно было видеть очень далеко, так как вокруг на много миль от хижины
Как я и ожидал, оба друга моих спали крепко, и когда я разбудил их и рассказал, что мы видели, они были глубоко потрясены, а Джеп, вернувшийся в хижину вслед за мной и тоже слышавший мой рассказ, пришел в бешенство и клялся всеми святыми отомстить за своего соплеменника.
— Клянусь святым Николаем, — громко воскликнул Гурт, — я не оставлю эту смерть безнаказанной! И вы уже три часа пробыли в лесу, Корни?
— Да, я так думаю; не было никакой возможности не откликнуться на этот крик!
— Я не смею ничего сказать в данном случае, Литльпэдж, но мне кажется, что было бы и безопаснее, и рассудительнее разбудить и нас и идти всем вместе! Теперь не будем расставаться ни в коем случае!
Не успел он договорить этих слов, как наше внимание было привлечено ударами топора в лесу; быстро вооружившись, мы выбежали из хижины и увидели Джепа, который возвращался домой, таща на себе тело покойного Петера. Общими силами мы вырыли для него могилу и схоронили его тут же в лесу, а могилу завалили двумя большими стволами недавно срубленных деревьев.
— Это был только негр, — сказал Гурт, — но это был хороший негр, преданный, как собака, и с душой, как у белого человека!
Схоронив несчастного, мы позавтракали и стали держать совет, что делать.
Решено было прежде всего идти разыскивать наших землемеров. Как всегда, Сускезус шел впереди: сначала мы думали было разрядить в воздух наши ружья, чтобы дать им знать, что мы их ищем, но Сускезус воспротивился этому, так как мы могли этим выдать себя врагу. Он, конечно, был прав, и мы согласились с ним.
ГЛАВА XXVI
Это слишком ужасно! Самая скучная человеческая жизнь, которуюгнетут и старость, и нищета, и горе, и страдания, является раемв сравнении с тем, чего мы ожидаем от смерти
Вскоре мы пришли в ту часть леса, где землемеры уже работали, и, руководствуясь их зарубками на деревьях, быстро пришли к тому участку, на котором они трудились в настоящее время. Часа полтора мы шли не останавливаясь, предводительствуемые Сускезусом, как вдруг он разом остановился и тотчас же спрятался за дерево; мы последовали его примеру. Это первое правило воина в лесу — искать прикрытия за стволами деревьев.
— Что такое, Сускезус? — спросил Гурт.
— Нехорошо! Здесь были воины! Быть может, они ушли, а может, и не ушли! Скоро увидите! Раскройте глаза и смотрите!
Мы посмотрели в ту сторону, куда он указал нам рукой, и увидели шагах в трехстах от нас большое каштановое дерево; под ним в траве виднелись чьи-то ноги, как будто человек лежал на спине и спал. Мокасины и онучи были как у индейца, но на таком расстоянии трудно было сказать, были ли то ноги индейца или белого.
— Чьи это ноги? — спросил Гурт краснокожего.