Саван для блудниц
Шрифт:
Но Юля из всего услышанного поняла пока только одно: Зверев пришел в агентство НЕ ИЗ-ЗА НЕЕ, а по какому-то совершенно конкретному делу и приударил за Юлей скорее всего по инерции… Что ж, довольно откровенное признание.
– Так зачем ты пришел в агентство?
– По делу. И оно тоже связано с женщиной.
– Она твоя жена?
– Нет, она никогда не была мне женой…
– С ней что-то случилось?
– Она погибла.
– Ее убили?
– Вот именно это я и хотел узнать.
– Дело серьезное. Но почему же ты обратился не к Крымову – шефу агентства, а именно ко мне? По рекомендации Ломова? –
– Ты можешь смеяться сколько угодно, но именно по его рекомендации. Он еще тогда, давно, рассказывал мне о крымовском агентстве и объяснил на пальцах, что Крымов – бездельник и что основную работу делаете за него ты и Шубин. Вот я и решил обратиться лично к тебе, чтобы и заплатить за работу именно тебе, а не Крымову, который на твои гонорары покупает загородные дома для своих любовниц…
– Надя не любовница, она его невеста… – неизвестно зачем заметила Юля и густо покраснела. – Так что это за женщина?
– Одна знакомая.
– Как погибла эта твоя знакомая и когда?
– У меня дома есть газета, там все написано… Я не очень люблю желтую прессу, потому что она дурно пахнет, но там иногда печатают правду… Хотя, лучше бы я эту газету не читал…
Юля, извинившись, что вынуждена прервать разговор, поскольку они уже подъехали к агентству, предложила Звереву зайти вместе с ней, чтобы уже там, в ее кабинете, продолжить беседу. Но он отказался:
– Нет, ты иди, а я подожду тебя здесь.
– Так ведь на улице дождь!
– Я не сахарный, не растаю.
Юля пожала плечами, но предложить ему остаться в своей машине не решилась – а вдруг увидит Харыбин?
Сумятица чувств, переполнявших ее в тот день, сделала свое черное дело: она впала в приятное и вместе с тем непонятное оцепенение, граничащее с блаженной рассеянностью…
Выстрел прозвучал совсем рядом; Юля успела лишь обернуться, когда все уже было кончено. Она пропустила несколько важных кадров, свидетельствующих о недавнем присутствии убийцы. Сергей Зверев с открытыми глазами лежал на спине, прямо в луже, и грязная вода пузырилась вокруг его еще не успевшего побледнеть лица. Рядом валялся наполовину раскрытый черный зонт.
На крыльце появился Шубин. Звук подъехавшей Юлиной машины он узнал бы из сотни, и, когда раздался выстрел, он почти моментально оказался на улице. Увидев находящуюся в столбняке Земцову, застывшую в двух шагах от распростертого на асфальте мужчины, он с трудом оттащил ее в сторону и почти внес в агентство, после чего выбежал в надежде увидеть хотя бы хвост другой машины, звук мотора которой пробивался сквозь шум дождя. Но он опоздал – преступник уже успел скрыться за поворотом.
Вернувшись в приемную, Игорь достал из бара бутылку коньяка.
– Вот, выпей… – Он протянул бокал вжавшейся в кресло Юле. – Прямо напасть какая-то… Щукина отключилась, лежит сейчас в комнате для гостей на диване, и Крымов отпаивает ее водкой…
– Я привезла ей теплую одежду, – цокая зубами о край бокала, с трудом проговорила Юля.
– Ты посиди здесь минутку, я сейчас отнесу ей пакет, а то она совсем замерзла в крымовском пиджаке… Ее тоже всю колотит.
– Надя что-нибудь рассказала? – Юля спросила об этом, как бы не желая верить в то, что где-то
– Рассказала, – скороговоркой, стараясь быть как можно лаконичнее, ответил Игорь. – Она пыталась соблазнить Тришкина, чтобы узнать все про труп агента Павлова. Тришкин привез ее в лес, сама понимаешь для чего, а она выстрелила ему в лицо из газового пистолета, связала, а когда он пришел в себя, начала его расспрашивать… Оказывается, Тришкин пять лет тому назад продал Бурмистрову…
– Какому еще Бурмистрову?
– Тому самому… ты все правильно поняла… Так вот. Он продал Бурмистрову труп одной девушки, вокзальной шлюхи. А теперь этого «покупателя» почему-то заинтересовал труп Павлова. Короче говоря, Щукина разошлась не на шутку… Тришкин, по всей видимости, начал ее оскорблять, прошелся по ее внешности и отношениям с Крымовым (я знаю Тришкина, у него грязный язык!), ну, она, недолго думая, села в его машину и уехала, бросив его одного в лесу, связанного… Представляешь?
– Ну и правильно сделала.
– А потом сожгла его «Фольксваген». Затем остановила на шоссе машину и попросила водителя привезти ее сюда. Вот, собственно, и все…
– Класс! – Юля так отчетливо представила себе все, о чем услышала, что не могла не восхититься решительным и отчаянным поступком Щукиной. – Потрясающе… Где она? Я хочу на нее посмотреть…
– Ты, душенька, забыла, наверное, что возле крыльца лежит труп Зверева…
– Я ничего не забыла. Понимаю, что надо позвонить Корнилову, но прежде я должна осмотреть вещи убитого, вывернуть карманы – понимаешь, у него ко мне было СОВСЕМ НЕ ТО ДЕЛО, о котором вы с Крымовым подумали… Пожалуйста, разверни мою машину таким образом, чтобы скрыть труп от прохожих, а я сейчас проведаю Надю и тотчас вернусь…
С пакетом, в котором находилась одежда, Юля без стука вошла в комнату для гостей, где застала целующихся на широком диване Щукину и Крымова.
– Я принесла тебе тут кое-что, можешь переодеться. У меня мало времени, но Шубин мне все рассказал. Щукина, я в восторге. Я поздравляю тебя. И если у тебя возникнут проблемы с Тришкиным, я обещаю тебе свою помощь и поддержку…
Говоря это, Юля успела увидеть затуманенные страстью глаза Нади, ее налившееся кровью лицо и непристойно белое бедро под бесстыдной рукой Крымова; рассыпанные по подушке рыжие волосы, черный лацкан крымовского пиджака, накинутого на плечи Нади и не скрывающего ее грудь… Картинка яркая, бьющая по нервам и чувствам. Но только не по Юлиным. Она и сама удивилась себе, своему спокойствию и отсутствию ревности.
Крымов вскочил с дивана и принялся машинально застегиваться, приглаживаться, словом, приводить себя в порядок.
– Там только что убили Зверева, пуля просвистела прямо перед моим носом. Представляете, как вам повезло, что она не задела меня, а то бы вы разорились на похоронах…
Корнилов возвратился домой настолько уставший, что сил едва хватило на то, чтобы забраться в ванну и под шум воды попытаться проанализировать весь сегодняшний день. Приятное тепло понималось все выше и выше, когда же вода заполнила ванну почти на две трети, он выключил воду, и сразу стало невыносимо тихо.