Саврола
Шрифт:
Сорренто выглядел ужасно разочарованным, но других доводов приводить не стал.
— Ну что же, тогда решено. Прочие детали вы рассмотрите сами, можете назначить штаб и все остальное. Но войска должны начать боевые действия к полудню. Я сам поговорю с ними на военной базе.
Министр обороны поклонился и удалился, успокоенный тем, что президент поручил ему решить лишь незначительные задачи.
Молара подозрительно посмотрел на секретаря.
— Есть еще какие-то дела? Никто из революционеров,
— Они никак себя не проявляют, сэр. Их нельзя ни в чем обвинить.
— Возможно, эти события и для них тоже стали неожиданностью. Их планы еще не подготовлены. Как только начнутся явные акты насилия или подстрекательства к восстанию, я арестую их. Но я должен иметь доказательства не только ради моего собственного удовлетворения, но и ради блага всей страны.
— Настал критический момент, — сказал секретарь. — Если бы можно было дискредитировать лидеров готовящегося восстания, если бы они выглядели нелепыми или неискренними, это оказало бы огромное влияние на общественное мнение.
— Я подумал, — ответил Молара, — что мы могли бы надеяться что-то узнать об их планах.
— Вы сообщили мне, что ее превосходительство согласилась выяснить у Савролы информацию по этому вопросу.
— Мне ненавистна сама идея любого контакта между ними; это может быть опасно.
— Это было бы наиболее опасно для него.
— Каким образом?
— Я уже объяснял вам это, генерал.
— Вы подразумеваете то, что я запретил вам предлагать, сэр?
— Конечно.
— И настал критический момент?
— Сейчас или никогда.
Последовало молчание, после чего они снова занялись утренними делами. В течение полутора часов они оба были поглощены работой. И лишь после этого Молара сказал:
— Я ненавижу все это. Это — грязное дело.
— Что необходимо, то необходимо, — сентенциозно изрек секретарь.
Президент собирался что-то ответить, но в этот момент на пороге кабинета появился посыльный. Он принес зашифрованную телеграмму. Мигуэль принял ее, пробежал глазами и передал своему начальнику, угрюмо сказав:
— Может быть, это заставит вас решиться.
Президент взял телеграмму; и пока он читал послание, его лицо становилось все более суровым и жестоким. Это было донесение от комиссара полиции Турги, короткое и ужасное. Солдаты перешли на сторону захватчиков и прежде всего расстреляли своих офицеров.
— Очень хорошо, мы включим это в счет, — наконец проговорил Молара. — Мигуэль, я требую, чтобы сегодня вечером вы сопровождали меня по важному делу. Я также возьму с собой своего личного адъютанта.
— Да, — сказал секретарь, — нам необходимы свидетели.
— Я буду вооружен.
— Это вполне желательно, но исключительно в целях самообороны, — решительно
— Я знаю это, — твердо ответил президент. И затем с отчаянной горечью добавил: — Но мне это тоже не составит никакого труда.
— Никакого, — подтвердил Мигуэль, продолжая писать.
Молара встал и начал поиски Люсиль, едва сдерживая антипатию и отвращение. Сейчас он был полон решимости. От этого зависела его борьба за власть, и, кроме того, его охватило желание отомстить. Ему страстно хотелось увидеть, как гордый Саврола валяется у него в ногах и умоляет о помиловании. Он говорил себе, что все настоящие политики были трусами. Он надеялся, что страх смерти парализует его противника.
Люсиль все еще была в гостиной, когда вошел ее муж. Она встретила его встревоженным взглядом.
— Что случилось, Антонио?
— Дорогая, большие силы революционеров приступили к активным действиям. Гарнизон в Турге перешел на сторону врага, а все офицеры убиты… Кажется, теперь уже виден конец.
— Это ужасно, — только и смогла выговорить она.
— Люсиль, — сказал он с необычной нежностью, — у нас остается только один шанс. Если бы ты могла выяснить, что намерены делать лидеры революции в этом городе, если бы ты могла заставить Савролу раскрыть свои карты, мы бы отстояли наши позиции и одержали бы победу над нашими врагами. Ты можешь, ты сделаешь это?
У Люсиль тревожно забилось сердце. Как он сказал, это был единственный шанс. Она могла бы сорвать заговор и в то же время поставить условия в связи с Савролой. Она могла бы по-прежнему управлять в Лаурании. И, хотя Люсиль подавляла эту мысль, она могла бы спасти человека, которого она любила. Ее позиция была ясна: следовало получить информацию и передать ее мужу в обмен на спасение жизни и свободу Савролы.
— Я постараюсь, — ответила она.
— Я знал, что ты не подведешь меня, дорогая, — сказал Молара. — Но у нас мало времени. Ты должна пойти и увидеться с ним сегодня вечером у него дома. Наверняка он все расскажет тебе. Ты умеешь завоевывать расположение мужчин и добьешься успеха.
Люсиль задумалась. Она сказала себе: «Я спасу государство и буду служить своему мужу». И еще сказала себе: «Ты увидишь его снова». А подытожив это, вслух произнесла:
— Я пойду туда сегодня вечером.
— Моя дорогая, я всегда доверял тебе, — сказал президент. — Я никогда не забуду о твоей преданности.
После этого он торопливо вышел из комнаты, содрогаясь от раскаяния и стыда. Он действительно унизился, чтобы победить.
Глава XIV Преданность армии