Саймон Холодное Сердце (Испытание любовью) (др. перевод)
Шрифт:
– Это очень просто, сир. Фале отстаивает мужчина, а Бельреми – женщина. Я предпочел бы сражаться с мужчиной, а не с женщиной.
– С этой женщиной, – уточнил Гилберт. – Алан прав. Когда женщина защищается от неприятеля, она гораздо опаснее и неукротимее, чем мужчина. Однако эта женщина не знает Саймона!
– А Саймон не знает ее, – спокойно возразил Алан.
Глава IIОсада Бельреми
В середине октября 1417 года Саймон подошел к городу Бельреми с войском численностью полторы тысячи солдат. Авангардом командовал Джеффри
Город Бельреми стоял на пологом склоне. Замок, казалось хмуро смотрит сверху вниз на подошедшее неприятельское войско. Серые стены города угрюмо высились впереди, готовые к яростному сопротивлению.
– Клянусь Богом, не нравится мне это место, – пробурчал Алан и покосился на Саймона.
Саймон пристально смотрел на город из-под нависших бровей и улыбался. Это была улыбка, похожая на оскал тигра, и Алан поежился, представив себе, что ожидает Бельреми.
– Джона Тарбери ко мне, – бросил Саймон через плече своим сквайрам. – Алан, передай Хантингдону приказ прикрыть западную сторону.
Через час войско под руководством Саймона приступило к работам по укреплению своих позиций. Его люди взялись за сооружение деревянных бараков, так как Саймон предвидел длительную осаду, а до наступления зимы оставалось не так уж много времени. Были вырыты траншеи и сооружены рвы, возникли частоколы для защиты войска. Когда дней через десять фортификационные работы завершились, лагерь мог служить надежной защитой для солдат и командиров.
Саймон через герольда передал осажденному городу требование сдаться, но леди Маргарет сразу же ответила, что в город он войдет, только перешагнув через ее труп. Саймон был не склонен к патетике и принял этот ответ равнодушно.
Началась осада Бельреми. Время от времени до Саймона доходили некоторые известия от короля. Саймон хорошо изучил военное искусство под руководством Генриха и строго следовал его указаниям. Это помогало ему во время осады избегать людских потерь, не считая только заболевших. Он ни разу не проявил нетерпения, в отличие от Джеффри Мэлвэллета, томившегося от скуки и бездействия. Как-то ночью, стоя с Саймоном возле его палатки, Джеффри прямо спросил Саймона, уж не стал ли он робким.
– Нет, – спокойно ответил Саймон. – Но безрассуднаяхрабрость здесь ни к чему, Джеффри.
Джеффри нетерпеливо передернул плечами.
– Мы, наверное, навсегда засели под этим городом? – спросил он. – Что пользы в твоих осадных орудиях? Стены Бельреми прочны, как гранит. Они смеются над твоими обстрелами. Говорю тебе, Саймон, это напрасная трата времени!
Саймон не спешил с ответом и даже не повернул головы в сторону своего единокровного брата.
– Какая польза в орудиях? – снова спросил Джеффри с раздражением.
– Та, что я могу ослабить укрепления неприятеля, а когда там начнется голод, ослабеют солдаты.
– А твои подкопы? Ты надеешься войти в город под
– Возможно, – ответил Саймон.
– Будь я на твоем месте, я уже теперь бы начал штурм города всеми силами.
– Это я знаю, – сказал Саймон, улыбаясь в темноте. – Только я не так глуп, как ты.
Джеффри в ответ засмеялся и взял Саймона за руку:
– А это я знаю. Долго ли еще ждать, Холодное Сердце?
– Рождество ты встретишь в этом городе, – твердо сказал Саймон. – Даю тебе слово.
– Еще целый месяц!
– Нет, всего три недели. Не сердись, Джеффри. Я трезво оцениваю свои силы и возможности.
– О, в этом я не сомневаюсь! – тяжело вздохнул Джеффри. – Мои солдаты раздражены и ворчат.
– В таком случае пресеки их недовольство. Это было куда полезнее, чем хныкать у меня над ухом.
– У меня нет такой власти и такого влияния на них, как у тебя. Я могу повести их в бой и командовать ими в бою, но не могу держать их на привязи.
– Сможешь. Ничего другого тебе не остается, – Саймон говорил медленно, не глядя на Джеффри. – Не жалуйся сам, Джеффри, и тогда тебе легче будет обуздать и успокоить своих людей. И ты их успокоишь.
– Совсем, как ты сейчас меня?
– Совсем, как я сейчас тебя.
Наступило молчание. Первым его нарушил Джеффри.
– Ты прав, Саймон, – сказал он. – Я постараюсь подтянуть дисциплину.
Саймон повернулся к Джеффри и протянул ему руку. Лицо Саймона смягчилось и не казалось больше таким суровым как минуту назад.
– Что за горячая кровь течет в твоих жилах? – спросил он, до хруста сжимая руку Джеффри. – Это кровь Мэлвэллетов?
– Нет, потому что ее нет в твоих жилах. Желаю тебе спокойной ночи, Саймон. Мне есть чему поучиться у тебя. Так же, как и Алану, – добавил он, увидев приближающегося к ним молодого Монтлиса. – Что заставило тебя в такое время покинуть свое ложе, мой дорогой поэт?
Алан подошел к Саймону и положил ему на плечо руку. Голова Алана была непокрытой, а сам он закутался в просторный бархатный плащ, в отличие от Саймона и Джеффри, облаченных в доспехи. Темные глаза Алана блестели на свету горевшего у их ног костра.
– Ночь такая тихая, – сказал Алан. – Ваши голоса разбудили меня. Там что-нибудь новое? – кивнул он в сторону Бел реми.
– Ничего, – ответил Саймон. – Джеффри жаждет взобраться вон на те стены.
– Ему вечно только бы в бой, – кивнул Алан. – А по мне так стояли бы тут еще. В воздухе разлито такое спокойствие, и в голове у меня сложилась ода.
– Мороз в воздухе, – поежился Джеффри. – Если Саймон не пойдет на приступ, так мне, ей-богу, захочется, чтобы он сделали вылазку, тогда мы, наконец, занялись бы делом. Саймон дал мне слово, что Рождество мы отпразднуем в Бельреми.
– Он всегда любил прихвастнуть, – отозвался Алан. – Молю Бога, чтобы мы вошли в Бельреми все вместе и невредимы.
– Этого не случится, если ты забудешь надеть свои доспехи, – съязвил Саймон. Его низкий, глубокий голос рассек тишину, как нож.
– Не понимаю, что они там – хотят умереть от истощения, что ли? – сказал Алан, глядя в сторону высящегося впереди черной тенью Бельреми. – Им неоткуда ждать помощи.