Сбежавшая невеста

Карр Робин

— Ну конечно.

— Правду тебе говорю!

— А я и не спорю! — Дженифер глубоко вздохнула. — У тебя в сумочке есть косметика? — спросила она.

— Да.

— Тогда пойдем.

Она вышла из ниши и направилась в туалет.

— Давай посмотрим, что там у тебя есть.

Сильвия медленно пошла за ней.

— Ну, давай посмотрим, можно ли замаскировать твои синяки. Я хочу тебе помочь.

— Ты?

— Да, как это ни смешно. Ну, иди же, не стесняйся.

Сильвия осторожно вытащила косметичку, следя, чтобы Дженифер не увидела, что лежит у нее в сумке. Дженифер порылась

в косметичке и достала маскировочный карандаш, тональный крем, пудру, тени и подводку.

— Жаль, что здесь нет Глории, — у нее в сумке всегда целый косметический магазин. Но мне хватит и этого.

Она намочила бумажное полотенце и мягко протерла синяки на лице Сильвии. После этого несколько раз прикоснулась к ним белым маскировочным карандашом и помазала сверху карандашом естественного цвета, покрыла тональным кремом, повторила все с самого начала и припудрила лицо Сильвии. Затем, чтобы отвлечь внимание от синяков, подвела ей глаза и губы, покрасила ресницы и нанесла неяркие тени на веки. На все это ушло несколько секунд — и темные круги вокруг глаз Сильвии стали не видны.

— Да. Лучше. А я все думала, как мне объяснить на работе, откуда эти синяки.

— Скажи, что все произошло совершенно случайно.

Сильвия не умела не только извиняться, она не считала нужным даже поблагодарить Дженифер. Она кивнула и сказала:

— Я, пожалуй, пойду, а то опоздаю на работу.

— Разумеется. Не принимай все близко к сердцу.

Сильвия вышла из туалета, опустив голову, и через пару секунд ее уже не было. Тьфу, подумала Дженифер. Тот еще подарочек!

Когда ее смена закончилась, Дженифер зашла в супермаркет на дальней окраине города, в котором она была до этого всего один раз. Она предпочитала делать покупки в небольшом магазине на углу, где все продукты были свежими и не надо было стоять в очереди. Но для того, что она задумала, нужен был большой магазин. Девушка купила несколько журналов — все весенние номера для девочек‑подростков.

Порядки в старших классах за последние двадцать лет сильно изменились. Раньше в школах уроки продолжались с восьми до трех, что бы ни случилось. Теперь в школе были смены, свободные часы, уроки заканчивались рано, и в одной и той же школе существовало множество самых разных графиков. Хедда училась с семи часов утра до часу дня, отсиживала шесть уроков без обеда, а затем шла на работу в закусочную.

Когда Дженифер в три часа зашла в закусочную, Баз ушел разносить еду. Адольфо возился с грилем, Хедда стояла за стойкой, а в одной из ниш сидели три девочки, которые пили кока‑колу, закусывая картофелем фри из одного большого пакета, и смеялись.

— Привет, — сказала Дженифер, бросив ей журналы. — Это тебе.

— Что это?

— Я решила, что мы с тобой подберем платье для школьного бала.

В закусочной вдруг стало тихо.

Хедда быстро схватила журналы и прошипела:

— Ш‑ш.

Она отнесла их в дальнюю нишу, в которой любил сидеть Адольфо, когда не был занят с грилем, и где Дженифер обычно читала утреннюю газету. Хедда проскользнула туда, держась спиной к стойке, чтобы наблюдать за тремя девчонками. Кроме них, в закусочной никого не было.

Дженифер села

напротив.

— Это — тайна? — спросила она шепотом.

— Для них — да, — ответила Хедда тоже шепотом.

— Почему?

Хедда наклонилась к ней через стол:

— Потому что они стервы.

Дженифер резко выпрямилась, а потом осторожно бросила взгляд через плечо. Хотя у всех трех девиц были разные прически, они были удивительно похожи. Все — блондинки, но у одной вместо волос колючий ежик, у другой длинные, прямые волосы, а третья подняла их высоко вверх и заколола на макушке.

«Почему стервывсегда бывают красивыми блондинками?» — подумала Дженифер.

— Я много лет тоже была блондинкой, — призналась она. — А они проявляют свою стервозность только по отношению к тебе?

— Ко мне и ко всем другим, — сказала Хедда, пожав плечами. — Впрочем… Не ко всем.

— А почему они пакостят тебе?

— Тут дело даже не во мне, — ответила Хедда. — Так всегда относятся к новичкам. Ты ведь знаешь — положение в классе надо завоевать. — Хедда вытащила из пачки один журнал и открыла его. — Но я не хочу быть членом их компашки.

Не успела она сказать это, как из ниши послышался шум — звон стаканов, вскрик и хихиканье. Стакан с кока‑колой опрокинулся, и напиток пролился на скатерть и на пол. Хедда выскочила из ниши и побежала за тряпкой, чтобы вытереть лужу.

Девицы сидели не двигаясь и давясь от смеха. Обычно, когда посетители что‑нибудь проливали, они хватали салфетки и начинали сами вытирать лужу, не дожидаясь, когда подойдет официантка. Но эти девицы не шевельнули и пальцем. Несомненно, кока‑кола была пролита специально, и им доставляло удовольствие смотреть, как Хедда ползает у их ног, подтирая пол.

— Ну что, Золушка, собираешься на бал? — спросила одна из них, а две другие прикрыли руками свои наглые ухмылки.

Хедда вытерла пол и ничего не сказала.

— Хедда, — произнесла девица. — Так ты идешь на бал? Я тебя спрашиваю?

Хедда, еще не поднявшись с пола, подняла голову и сказала:

— Я еще не решила.

— Ну разумеется, — произнесла одна из них.

— Да‑да, — поддержала ее другая.

Дженифер приложила все усилия, чтобы не встать и не вмешаться в уборку и обмен репликами. Но к тому времени, когда она почувствовала, что уже не в силах сдерживаться, Хедда развесила мокрые тряпки за стойкой, а девицы ушли, перешептываясь. Слава богу, никто не услышал, о чем они говорили.

— Так всегда относятся к новичкам, — сказала Хедда. Она, наверное, много раз переезжала с матерью и братом. И пока Сильвия не сняла их маленький домик, они жили в мотеле.

Дженифер не дружила с девочками по тем же самым причинам. Она всегда была новенькой в классе, к тому же не хотела, чтобы все знали, что ее мать психически нездорова. И еще она старалась не уходить далеко от дома, поскольку никогда не знала, в каком состоянии находится Чери. Поэтому Дженифер не подпускала к себе никого из одноклассников. Когда они смеялись над ее потрепанной одеждой или над тем, что она давно не мылась, она затыкала уши. И поскольку изменить она ничего не могла, то старалась не воспринимать насмешки над собой.