Сбить на взлете
Шрифт:
Вот только... Леха погиб через неделю - рядовой тренировочный полет на боевой машине. Откуда взялись те два мессера, непонятно. Прошляпили наблюдатели ВНОС. Подожгли сержанта при заходе на посадку, когда скорости практически уже не было. Терентий Одиноков ведомым у лейтенанта Гродненского воевал почти три месяца. Погнался за уже сбросившим бомбы "лаптежником", подошел слишком близко и нарвался на очередь стрелка. Ему бы снизу зайти в "мертвую зону", скорости уровнять... Вася Барашкин до сорок третьего тоже не дожил - зенитный снаряд "Эрликона", когда штурмовиков сопровождали, предназначенный для Ил-2 угодил прямо
– Ленка, тебе что, совсем не стыдно?
– в очередной раз попробовала увещевать подругу Нина.
– То с одним гуляешь, то с другим. А еще комсомолка!
Елена лениво потянулась, села, осмотрела поляну, на зеленой травке которой они загорали, завела руку за спину, расстегивая лифчик, и подставила ласковым лучам солнца свою грудь.
– Бессовестная, - прокомментировала младший сержант, с явной завистью рассматривая выдающийся бюст оружейницы.
– Дура ты, Нинка, - начала вдруг отвечать подруга, - мне их жалко. Вот, просто по-человечески жалко. Мальчики ведь еще. Чего они в жизни-то видели? Школа, трехмесячные курсы взлет-посадка, как Елизарыч говорит, и фронт, где их со дня на день убьют.
– Типун тебе на язык!
– недовольно отреагировала Скалозубова.
– А что, не так, что ли?
– в растяжку совершенно спокойно ответила старший сержант.
– Сколько уже их, этих мальчиков через наш полк прошло? Хорошо, если могилка с фанерной пирамидкой у полевого аэродрома останется, а то ведь как обычно в похоронке пишут - не вернулся с боевого вылета, - она глубоко вздохнула, как будто назло подруге высоко вздымая свою обнаженную грудь, и продолжила: - А я им маленький кусочек счастья дарю.
– Да уж, маленький, - стояла на своем мотористка, оглядывая всю крупную, может быть несколько пышноватую, но пропорциональную фигуру сильной подруги.
– А что, лучше как Валька, которая на всех сверху смотрит? На нее целый полк облизывается - вот одарил же Бог красотой - а она нос воротит. Гордая, почти с высшим образованием, добровольцем в армию пошла и уже с медалью.
– Я ее в бане без всего видела, - вдруг призналась Нина, - такая хорошенькая. Как из сказки на Землю спустилась.
– А я тебе о чем, - подтвердила Елена, переворачиваясь на живот и сдвигая сатиновые трусы ниже, чтобы верх попы тоже загорал.
– Эти сержантики после училища увидят ее, и спать не могут, а им ведь не сегодня-завтра в бой лететь.
Скалозубова посмотрела на подругу, тоже перевернулась, подставляя солнцу спину, и в первый раз промолчала, не зная, что еще сказать. Потом вдруг вскинулась:
– Ну, все равно, ведь нельзя же со всеми подряд!
Оружейница ответила почти сразу: - А я разве со всеми? Только с симпатичными, - лениво потянулась всем своим крупным телом, опять перевернулась на спину, вновь подставляя солнцу свои внушительные груди, и добавила: - Они такие сладенькие... в первый раз. Некоторые аж дрожат, как им хочется.
– Это еще вопрос, кому больше хочется, - не преминула подколоть Нинка. Но потом успокоилась, еще раз посмотрела на вольготно раскинувшуюся подругу, осмотрелась и тоже сняла лифчик. Грудки у нее были небольшие, остренькие, но, судя по одобрительному взгляду Елены, на ее худеньком теле смотрелись вполне даже ничего.
Они пролежали на солнышке почти до обеда,
– Лен, а Лен, но все же нехорошо ты поступаешь. Война же ведь идет...
– Хватит Нинка!
– с непререкаемым тоном вскинулась оружейница.
– Война - это слишком грязная штука. И от нас с тобой, в том числе, зависит, чтобы в короткой жизни этих мальчиков, каждый день идущих на смерть за Родину, за Сталина, было хоть что-то светлое. Именно во время этой войны!
Скалозубова аж оторопела от пафосной смеси лозунгов и неприкрытого желания подруги сделать не только себе, но и другим хорошо. Потерянно посмотрела на Елену, затягивающую ремень, и протянула:
– Ну, если ты так ставишь вопрос...
– Только так и никак иначе!
– перебила, как отрезала старший сержант.
Старшего лейтенанта Годоляку подбили при возвращении из разведки. Всего-то один маленький осколок зенитного снаряда попал в радиатор. Пелена пара, исчезающая на глазах, пара минут, и мотор естественно заклинил от перегрева. Еще повезло, что был приличный запас высоты, а линия фронта всего в десятке километров. Перетянул с запасом, не нарвавшись по пути на мессеров, и посадил на брюхо недалеко от какого-то хутора. И совсем, можно сказать, счастье привалило - на том хуторе стоял ремвзвод танковой части. Ну а где танки, как известно, там связь всегда есть. Иначе толку от бронированных чудищ, у которых, по меткому выражению Елизарыча, кое-что слишком большое на лбу выросло, никакого.
Доклад Алексея Годоляки о вынужденной посадке и ее местоположении достиг нашего полка достаточно быстро - фронтовые связисты хоть и сплетники, но дело свое все-таки знают. А здесь штабные командиры из армии ждут, не дождутся пленки с АФА [30] . Что-то там важное Леха должен был заснять.
Вылетели к тому хутору вместе со старшим лейтенантом ГБ Свиридовым на УТ-2М. Добрались быстро - я, хотя раньше настолько близко к фронту не летал, но карту изучил качественно. Посадил "Утку" рядышком с подбитым Яком, ориентируясь на слабый дымок из печки на том хуторе и ожесточенную жестикуляцию Годоляки. Алексей, не будь дураком, кассету с пленкой уже выдрал из аппарата. Не, ну такую подлянку от Красных командиров я никак не ожидал - оставили дожидаться грузовика с техсоставом для эвакуации подбитого Яка, а сами умчались на моем маленьком самолетике.
30
Авиационный фотоаппарат для картографии и воздушной разведки.
Посидел немного на траве, сплошь усеянной желтыми головками одуванчиков, перекурил и потопал на хутор, ориентируясь все на тот же дым из трубы. Танкисты-ремонтники встретили не очень приветливо:
– Чо надо, пингвин?
Смотри-ка, даже кличку авиамехаников знают - зимой в черных комбинезонах поверх ватников определенное сходство имеется.
– Лопату, если нормально помочь не хотите. Еще ручная лебедка не помешала бы.
– А зачем?
Ну, прям как дети малые - расскажи да покажи.