Сбивать ракеты научились… Дорога длиною в жизнь
Шрифт:
Ровно в четырнадцать часов с двумя чемоданами я был на остановке автобуса, где присоединился к полутора десяткам человек, которые, как оказалось, тоже были пассажирами этого маршрута. Тут были офицеры, несколько солдат и две женщины. Разместились все, и старший автобуса дал водителю команду трогаться.
Настроение у меня было препаршивое, я понимал, что даже центр полигона был ближе к аду, чем к раю (даже при наличии огромного озера), а что же могло меня ожидать на первой площадке в центре этой безжизненной и каменистой пустыни? Спустя много лет я могу наверняка сказать, что мои сомнения и догадки были детским лепетом по сравнению с той действительностью, с которой пришлось столкнуться и жить-служить на протяжении последующих пяти долгих лет.
Ну, это станет ясно потом, а пока нас трясло в обычном видавшем виды автобусе марки АП-4 зеленого цвета, который жестко подпрыгивал на каждой кочке. Рядом со мной сидел маленького роста старший лейтенант, как говорит мой лучший друг Тема, «нереально рыжий».
Как водится, в долгой дороге делать нечего, поневоле надо разговаривать,
За долгие три с лишним часа утомительного путешествия Вячеслав (так звали моего рыжего попутчика) рассказал очень много интересного о моей будущей службе. Очень подробно описал командира части подполковника Александра Павловича Дружкова: получалось, что будущий командир – весьма сложная натура, с которым служить, похоже, будет непросто. В заключение Вячеслав произнес фразу, которую я потом часто вспоминал: «Сам скоро увидишь. Да вот он и сам нас лично встречает», – и показал на приближающегося к автобусу подполковника в полевой форме. К этому моменту автобус уже въехал в расположение части.
Выйдя из автобуса и пытаясь придать затекшим от трехчасового сидения ногам некое подобие строевого шага, я подошел к подполковнику, приложил руку к фуражке и доложил, как положено по форме: «Товарищ подполковник, старший лейтенант Гаврилин для дальнейшего прохождения службы прибыл». Подполковник, едва взглянув на меня, пробурчал: «Хорошо, потом поговорим. Идите устраивайтесь». Куда идти, как устраиваться – ни звука. Хорошо, что мой рыжий попутчик не исчез. Он меня быстренько сводил в штаб к заместителю по тылу, помог оформиться без лишней бюрократии и показал место в гостинице.
Теперь вернемся к Сары-Шагану. Все мы когда-то либо приезжали, либо отъезжали со станции Сары-Шаган. Во времена сухого закона основной поток алкоголя шел через эту станцию. Вообще-то место это было известно всему Союзу (при жесточайшем режиме проводимых работ) не понаслышке, а конкретно со всеми плюсами и минусами. Существует масса различного рода историй на эту тему. Диапазон их настолько обширен, что попытки хоть как-то привести народное творчество в порядок, попытаться отделить правду от вымысла бесперспективны. С учетом только что сделанного для себя «открытия» я начал перебирать в памяти знаковые события, связанные с этим примечательным местом.
Вспомнилась одна история-быль, которая приключилась лично со мной. Обычная, ничем не примечательная история, но в ней есть отдельные нюансы, которые показывают сложности, в условиях которых решались уникальные задачи государственной важности. Это было буквально через несколько дней после моего прибытия на полигон.
«“Дедовщину” в армии еще никто не отменял»…
Улыбаясь, произнес эти слова из заголовка главный инженер части, когда назначал меня старшим бензовоза на следующий день. Я пытался возражать, аргументируя, что не новичок, а офицер с довольно приличным войсковым опытом, хотя в части явно была масса офицеров, не только не имевших офицерского опыта, но и не служивших на полигоне. Как понимаете, дискуссия в армии – дело малоперспективное, что было убедительно подтверждено и на этот раз. А посему в шесть утра на следующее утро я уже сидел в кабине бензовоза, слабо представляя, где заправочная база и сколько времени у нас займет вся операция. «Часам к трем вернемся в часть», – заверил меня водитель, и, как мне показалось, он выглядел опытным и бывалым специалистом. Путь был неблизкий – почти сто пятьдесят километров в один конец, цистерна бензовоза была пуста, погода стояла солнечная и тихая. Все складывалось удачно, как мне тогда казалось. Вполне естественно, что с водителем мы сразу начали обычный в таких случаях разговор. Меня интересовало, откуда он родом, как переносит тяготы службы и многое другое, позволяющее создать представление о человеке. Оказалось, что до призыва в армию он успел около двух лет поработать у себя на родине в колхозе водителем. Жили они в небольшой деревушке на Смоленщине, у него были мама и младшая сестренка, по окончании срока службы он планировал вернуться к ним.
Так за разговорами незаметно прошло время, и где-то в полдесятого мы уже подъезжали к заправочному комплексу, который располагался недалеко от Сары-Шагана. Скажем так, неторопливость тыловых служб всех уровней является признаком хорошего тона для приличных организаций. Это знает каждый, кто хоть раз в жизни сталкивался с подобными службами. Поэтому вполне естественно, что, потолкавшись более трех часов, мы, довольные и счастливые, покидали заправочный комплекс с полной цистерной бензина. Довольно быстро мы выполнили несколько поручений, которыми нас нагрузили сослуживцы. Одно из них было стандартное: каждому офицеру, едущему в Центр, выдавался чемодан, в который помещалось десять бутылок водки, и офицер должен был привезти его заполненным. Как уже отмечалось, на полигоне в те годы был очень строгий «сухой» закон, но жизнь остановить невозможно. Всегда, помимо воли и сознания, существуют праздники, юбилеи, дни рождения и мало ли чего еще. Кто придумал эту традицию с чемоданом, мне было неведомо, но нарушать традиции было не
Закончив все дела в районе двух часов дня, двинулись с заполненной «под завязку» цистерной в распоряжение части. Небольшая ремарка: у читателя может сложиться впечатление, что его внимание останавливается на каких-то мелочах несущественного свойства. Это не совсем так, потерпите немного и поймете, что впоследствии они окажутся существенными и значимыми.
Итак, по той же «бетонке» довольные и счастливые мы катим на нашем, уже почти родном, бензовозе, правда, в обратном направлении. Все, как несколько часов назад. Все, да не все! Проехав километров двадцать, услышали какой-то хлопок. Водитель жалобно посмотрел на меня и прошептал: «Надо останавливаться». Ну, надо так надо. Выходим оба из кабины и видим такую картину: одно колесо из двух задних спущено. Тут надо пояснить, что бензовоз был на базе грузовика ЗиЛ-130, у него один задний мост, на котором посажено по два колеса с каждой стороны. Так вот, с одной стороны одно колесо оказалось спущенным. Запасное колесо в резерве было, и мы дружными усилиями поставили его на место спущенного. Можно было ехать дальше, что мы и сделали. Но, как говорится, счастье было недолгим. Минут через двадцать мы услышали знакомый хлопок. Все подтвердилось: спустило еще одно заднее колесо, но уже с другой стороны. Запасных колес больше нет, впереди более половины дороги, вариантов практически тоже нет. Снимаем спущенное колесо, а класть его уже некуда, так как место предусмотрено только для одного, а оно уже занято. С большим трудом затаскиваем его на цистерну, а оно ведь тяжелое, и закрепить нечем. Принимаем решение периодически проверять на ходу, вылезая из кабины. В таком ключе проехали еще минут тридцать и услышали что? Совершенно верно – хлопок! Осмотр показал, что спустило одно из двух задних колес. Пришлось его снять и тем же путем отправить наверх, на цистерну. Деваться некуда, надо ехать дальше, хотя при полностью нагруженной машине у нас на заднем мосту осталось по одному колесу с каждой стороны. Пришлось двигаться осторожно, на предельно низкой скорости. Как известно, беда одна никогда не приходит. Не прошло и пятидесяти минут, как послышался очередной ненавистный хлопок. Дальше ехать стало невозможно, а нам еще до поворота на грейдер километров пятнадцать и по грейдеру сорок пять!
Вылезли из машины и ходим вокруг, как неприкаянные. Солдат совсем заскучал, предчувствуя гнев своего автомобильного начальства. Мне вроде бы проще, но перспектива заночевать в степи как-то не вдохновляла. В общем-то, вариантов никаких, в те времена никакой связи не было, значит есть один шанс – попытаться отремонтировать хотя бы одно колесо самим. На наше счастье в инструментах у водителя оказался вулканизатор для ремонта шин, которым мне ранее несколько раз приходилось пользоваться. У водителя же такого опыта не было, поэтому поначалу он упорно не хотел заниматься ремонтом. Конечно, ремонт колес грузового автомобиля в полевых условиях – задача не из простых. Нам с великим трудом после дюжины попыток удалось «разбортовать» колесо и извлечь из покрышки камеру. При этом несколько раз мы прекращали этот сизифов труд, отчаявшись добиться результата. Когда же в конце концов мы извлекли камеру, я пришел в ужас – камера оказалась от огромного МАЗа и была почти в два раза больше, чем колесо нашей машины. Солдат пояснил, что камер требуемых стандартных размеров не было, поэтому ставили на колеса эти. Вполне естественно, что, когда камеру запихивали в покрышку, она сминалась и затем в процессе движения потихоньку на складках протиралась. Пока цистерна была пуста, камера вела себя «прилично» и воздух не пропускала, а когда цистерна оказывалась полной, протертые складки начинали пропускать воздух, а мы… испытывать описанный стресс.
Тем не менее нам удалось отремонтировать с использованием вулканизатора одну из камер, собрать колесо и поставить его на место. Правда, на это ушло более трех часов времени, стало абсолютно темно, наступила ночь. Двигались мы очень медленно и осторожно, умоляя Всевышнего, чтобы позволил добраться до нашей части больше без подобных происшествий. И, кажется, он нас услышал – уже стали видны красные огни на вышках нашей части. Ехали, как было сказано, медленно, по отработанной методике: каждые три минуты, открыв дверцу, я вставал на подножку и смотрел, не свалились ли с цистерны вышедшие из строя колеса. В очередной раз убедившись, что все в порядке, я стал садиться на сиденье в кабину, как вдруг какая-то невиданная сила вытолкнула меня из кабины и бросила в придорожный кювет, который оказался довольно глубоким. Каким-то боковым зрением я увидел (а может быть, сработало шестое чувство), что вслед за мной летит колесо, сорвавшееся с цистерны. Колесо бьет меня в плечо, придавая ускорение, и я со всего маха врезаюсь лицом в край кювета. Переворачиваюсь и вижу жуткую картину: бензовоз правыми колесами съехал с дороги и, наклонившись, висит прямо надо мной, водитель, который, по всей видимости, просто заснул и отключился, пытается вывести машину на дорогу, не понимая, что еще мгновенье – и она опрокинется прямо на меня. Что было мочи я заорал благим матом: «Сто-о-ой!!!», и мне повезло: водитель, услышав этот душераздирающий крик, прекратил попытки самостоятельно выправить машину. Потихоньку мы стали приходить в нормальное состояние. Надо было успокоить водителя, ведь пока еще ничего страшного не случилось: мы живы и целы, машина не повреждена, бензин не разлит и цел. Мы оба понимали, что сохраняется опасность опрокидывания машины, поэтому договорились, что я иду пешком в часть и приезжаю с автокраном и машиной с лебедкой.