Сбивать ракеты научились… Дорога длиною в жизнь

Гаврилин Евгений

Вот в это «заповедное» место вечером 30 декабря мы и отправились с замполитом. Немного о моем попутчике. Он мне показался довольно приятным и, по всей видимости, порядочным офицером, что довольно редко встречалось среди этой категории служивых людей того времени. Чувствовалось, что он заботливо относится ко мне и к сопровождающим нас на вокзале старшинам. Сама поездка была очень запоминающаяся. Человеку, не жившему в то время, это трудно понять и представить. Создавалось впечатление, что вся Грузия снялась с насиженных мест и двинулась в гости. Все вагоны электричек, пассажирских поездов были забиты под завязку людьми, с трудом можно было втиснуться в вагон и ехать только стоя. При этом надо иметь в виду, что абсолютное большинство пассажиров везут с собой эллиптической формы и разных размеров бочонки вина. Попробуйте представить картину нашей поездки! Стоим в тамбуре, люди упакованы так

плотно, что невозможно пошевелиться, и над головами у нас покачиваются бочонки с вином, которые держат на вытянутых руках пассажиры. Как говорится, «картина маслом», и в этой картине нам ехать часов пять, с пересадкой в Самтредиа.

Когда мы вышли (точнее вылетели из тамбура подобно пробке из бутылки шампанского) из поезда, сил куда-то двигаться уже не было. Нас встречали два офицера с двумя красивыми овчарками. Но замполит принял, на мой взгляд, правильное решение – отдохнуть часа три, а затем начать подъем в гору, который, как нас «обрадовали» встречающие офицеры, займет при благоприятных условиях часов пять. Отдохнув и попив чайку, мы двинулись в горы.

Путь наверх требует особого описания, и, может быть, когда-нибудь мне удастся это сделать. Сейчас же хотелось бы остановить ваше внимание на нескольких, на мой взгляд, интересных моментах. Это, прежде всего, просто неописуемая красота природной панорамы. Яркое солнце освещало хрустально-белое великолепие заснеженных гор. Снег искрился, поражая своей белизной, деревья стояли покрытые снежной одеждой. Внизу, уменьшившись существенно в размерах, в прозрачном воздухе смотрелся, как на ладони, игрушечный поселок, из которого мы вышли пару часов назад, а струйки дыма из труб делали картину ну просто нереальной.

По мере подъема вверх дышать становилось все труднее, чувствовалось разряжение воздуха. Чаще вынуждены были останавливаться, делая передышки. Последняя сотня метров особенно запомнилась своей непредсказуемостью. Посмотрев вверх, видишь край скалы, значит, впереди за ним должна начаться плоская часть горы. Напрягая последние силы, карабкаешься к спасительному краю – вот, наконец, и он! Выпрямляешься и с ужасом видишь, что в нескольких метрах от края преодоленного подъема начинается еще один подъем. Первая мысль: все, сил больше нет, и этот неожиданно возникший подъем точно не возьму. Но местные офицеры продолжают движение, и замполит, стиснув зубы, плетется за ними – деваться некуда, надо идти. И вот, наконец, перед нами ровная площадка. Откуда берутся силы, не знаю, но мы уверенным шагом идем к присыпанным снегом зданию казармы и нескольким офицерским домикам. Замполит на ходу отдает команды. Мы много времени потратили на подъем, а у нас впереди встреча Нового года с личным составом части. Конечно, подъем нам дался нелегко, но мы не были подготовленными альпинистами, да и форма у нас была далеко не альпинистской: сапоги и шинели – не лучшее снаряжение для передвижения в горах.

В десть часов вечера в большой казарме собрался весь небольшой гарнизон части: офицеры, сержантский и рядовой состав, жены и дети офицеров. Казарму не узнать – ее превратили в уютный уездный театр. Хочу сказать сразу: подобных представлений в своей жизни я больше не встречал. Длилось это действо более трех часов. Это была феерия, созданная руками вот этих скромных тружеников, заброшенных рукою обстоятельств высоко в глухие горы. Вы бы посмотрели, сколько и каких костюмов они наделали своими руками, какой репертуар они нам предложили: танцы, песни, юмористические рассказы, розыгрыши, викторины – всего и не перечислишь. Без всякого преувеличения могу сказать: я был потрясен, и как-то сама собой родилась мысль, что это очень хорошее вознаграждение за адские муки при восхождении на гору Пирсагат.

Уезжали мы на следующий день второго декабря, и провожал нас тот же лейтенант с двумя собаками. Немного о собаках. Всего в части было три собаки, все немецкой породы и подарены были пограничниками совсем щенками. Они по гарнизону разгуливали свободно, знали всех «своих» – и солдат, и офицеров. Несколько раз я попадал в ситуацию, когда какой-нибудь пес, наевшись, разваливался прямо на протоптанной в снегу дорожке и все проходящие вынуждены были перешагивать через него. Стоило мне подойти и занести ногу, чтобы перешагнуть через собаку, она начинала грозно рычать, поднимала голову, оскалив зубы. Приходилось возвращаться. Местные ребята вспомнили случай. Однажды приехал из полка проверяющий и заночевал в канцелярии части (больше просто негде было). Ночью по нужде он вышел во двор (все удобства, как правило, на улице). В это время одна из собак зашла в тамбур казармы: видимо, решила погреться, дело-то было зимой. Приезжий товарищ, вернувшись, сунулся в коридорчик,

а она его не пускает. Самое интересное то, что она не лает, а только свирепо рычит. Так этот несчастный чуть не замерз, ведь человек в одном исподнем был. Хорошо, крик и стук услышал дежурный и спас проверяющего.

Вот в сопровождении такой охраны мы двинулись в обратный путь. В этот раз нам дали лыжи с палками, которые нам удалось прикрепить к сапогам полужесткими креплениями. Спуск с горы прошел значительно быстрее и легче, но, естественно, не без нюансов. Первым спускался местный офицер, предварительно проинструктировав нас, что нельзя спускаться по прямой, а надо это делать зигзагами. Он махнул рукой и шустро заскользил вниз, делая зигзаги. Буквально через считанные минуты он стоял далеко внизу, очень похожий на маленького человечка. У нас так лихо, безусловно, не получилось, и когда скорость спуска превышала предельно разумную, приходилось ее гасить старым, как мир, способом: принудительно валиться на бок, зарываясь в снег с головой. Используя такую нехитрую технику, мы довольно благополучно и без большого ущерба добрались до поселка. Дальше пришлось преодолевать те же самые дорожные муки, только в обратном направлении, поскольку вся Грузия теперь возвращалась из гостей. Единственное, в чем было отличие, – не было мириадов бочонков, как-то дышалось полегче.

Часто вспоминаю эту командировку, особенно в последние годы; у меня всегда перед глазами стоит маленькая одинокая фигурка в глубокой заснеженной лощине – это образ офицера, заброшенного к черту на рога защищать нашу Родину. И он защищал, несмотря на дикости и лишения, воспитывая в нечеловеческих условиях своих детей, подчиненных солдат и сержантов. Труд его и долготерпение заслуживают высшей оценки нашего народа. И сегодня, когда мы видим, как с экранов телевизоров жирные и лощеные толстосумы глумятся над этими «маленькими человечками», думается, что добром это, скорее всего, не кончится. Иначе и не может быть, ведь мы закалялись в тяжелейших природных условиях, в напряженной, но исключительно важной и нужной стране испытательной работе. Мы умеем терпеть и выживать. Позволю добавить небольшой штрих к сказанному.

Жизнь в закрытом гарнизоне, да еще и на краю света, идет по замкнутому циклу «работа – дом – клуб». Я понимал, что Людмиле трудно входить в этот армейский круг и старался как-то разнообразить ее жизнь. Приходя с работы, я ей выкладывал все последние новости. Поужинав, мы шли гулять в направлении местного аэродрома.

Аэродром – наверное, слишком громко сказано! Просто это была радиостанция с небольшим расчетом и грунтовая посадочная полоса, расчищенная среди безбрежной заснеженной степи. Правда, самолеты, особенно в первые годы, прилетали сюда довольно часто, практически каждую неделю, в том числе даже зимой. Гуляя среди этого заснеженного безмолвия, я вспомнил эпизод из далекого детства, который, как мне показалось, был созвучен с текущим моментом, и я рассказал его супруге. Вот этот небольшой рассказ.

Улыбка мамы

Каждый человек наверняка знает, что воспоминания посещают нас абсолютно произвольным образом. Никогда нельзя предвосхитить их появление заранее, обычно это событие случается неожиданно и не всегда в удобное для нас время. Складывается ощущение, что отдельные события, случившиеся когда-то в твоей жизни, неожиданно возникают в памяти «как черт из табакерки» (бытует такое выражение). Причем давность возникающих в памяти событий, скорее всего, зависит от силы эмоций, которые были пережиты в том жизненном эпизоде. Хочу сразу оговориться, что это мои сугубо личные ощущения, у читателей могут быть другие соображения по этому поводу.

Такое затянувшееся вступление, как мне кажется, оправданно, поскольку дальше пойдет речь об одном эпизоде исключительно эмоционального характера, произошедшем много-много лет назад в самые тяжелые годы Великой Отечественной войны.

Начало 1943 года было страшно голодным временем. Кормить трех детей в нашей семье становилось практически невозможно, было продано все, что можно было продать или обменять на продукты, прежде всего на хлеб. Мы с каждым днем физически слабели. На следующий год мне предстояло идти в школу, и родители приняли решение отправить меня к тете Симе в Смоленскую область, благо немцев оттуда уже прогнали и тетя сама приглашала нас к себе на время. Тетя Сима – это мамина сестра, как говорили взрослые, очень добрая и хорошая женщина с истинно русским характером. Жила она в селе Царево-Займище, и за счет подсобного хозяйства и каких-то колхозных заработков, выдаваемых овощами и продуктами, с питанием в селе было все же легче, чем в городе.