Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10
Шрифт:
Глава 21
Обратный путь в Скарборо протекал почти в тишине. И Энджел, и Луис в доме Грейди однажды уже были. Они знали, что там произошло и чем все кончилось.
Дом Джона Грейди — «детоубийцы штата Мэн» — долгие годы после его смерти пустовал. Хотя, если вдуматься, слово «пустовал» здесь не самое подходящее. Уместнее будет сказать «дремал». Ведь что-то в доме Грейди осталось; некая частица человека, давшего дому свое имя. По крайней мере так казалось, даже если это были всего лишь чадные тени, миазмы истории и память о пропавших жизнях, — мешанина, что создавала череду фантомов у меня в мозгу.
Однако в подозрении, что в доме Грейди
И последнее, что я видел, когда лежал там и череп у меня разбухал от неимоверной боли нанесенного Коллектором удара, — это образ Джона Грейди. Его отражение я ухватил в зеркале, взятом Коллектором. Грейди исходил беспомощным воплем в предчувствии справедливой кары, что должна была наконец над ним свершиться.
И вот теперь то самое зеркало, обугленное и в пузырях, залегало под пустующим домом, отражая бессвязный набор предметов, — маленькие символы чужих жизней, мера справедливости, взятая тем изнуренного вида типом. В прошлом он как минимум однажды подписался как Кушиэль. Черный юморок: имя, похищенное у тюремщика ада, но тем не менее намек на его натуру или же на то, что он своей натурой считал. Я чувствовал уверенность, что каждый из предметов в том старом шкафу представляет отнятую жизнь, неким образом оплаченный долг. Вспомнился дурной запах над ямой в подвале. Быть может, имело смысл сделать звонок куда следует — но что я мог сказать? Что я чуял кровь, но ее нигде не было видно? Что там в подвале есть шкаф с вещицами, но указаны на них в лучшем случае какое-то имя, какая-то дата, и это единственное, благодаря чему их можно увязать с исконными владельцами?
А что вы делали в том подвале, сэр? Или вам неизвестно, что проникновение в дом, да еще со взломом, уголовно наказуемо?
Поразмыслить следовало и вот над чем. В прошлом мне доводилось встречать типажи не менее опасные, чем Коллектор. Их природа, к объяснению и пониманию которой я хотя бы отчасти приближался, порочна, и они способны на великое зло. Однако Коллектор в их число не входил. Им двигало нечто иное, нежели просто желание причинять боль. Его место находилось как будто вне пределов общепринятой морали; зиждилось на деяниях, для которых рамки правосудия, оправдания или помилования тесны. По его понятиям те, кого он ищет, уже осуждены, а он лишь приводит в исполнение приговор. Он чувствовал себя хирургом, точным движением удаляющим из организма раковую опухоль и бросающим ее в очистительный огонь.
И вот теперь он манипулировал Мерриком, используя его для выявления из тени неизвестных покуда лиц, которые могут таким образом показаться на виду. Сам Фрэнк в доме бывал, хотя бы наездами: смятая пачка и гниющий цыпленок тому подтверждение. Курил и Коллектор, но предпочитал что-нибудь позабористей, чем «Американ спирит». Через Элдрича он снабдил Меррика машиной; возможно, что и деньгами, а также пристанищем — наверняка с запретом посещать в доме определенные запертые места. Впрочем, если б Меррик даже ослушался и пробрался в подвал, те вещицы в шкафу все равно были бы для него пустым звуком. Подумаешь, лежат себе кучкой — непонятно зачем и как собранная чудаковатая
Теперь ясно, что Коллектор ищет кого-то, связанного с Дэниелом Клэем, но не самого Клэя, если верить Элдричу. Ответ мог быть только один: он выискивает тех, кто охотился на пациентов Клэя; людей, которые, если я прав, ответственны за то, что случилось с Люси Меррик. Так что Элдрич был задействован, чтобы Фрэнк Меррик обрел свободу и оказался запущен в нужном направлении. Однако этот человек не из тех, кто стал бы докладывать о каждом своем шаге замшелому крючкотвору в заваленной бумагами конторе. Он жаждал мести, и Коллектор наверняка понимал, что в какой-то момент Меррик полностью выйдет у него из-под контроля. А потому надо, чтобы за ним шли по пятам, висели тенью, вовремя считывали все следы и любой проблеск информации тут же передавали тому, кто освободил этого строптивца для проведения поиска. А когда те искомые люди наконец зашевелятся и себя выдадут, Коллектор будет уже ждать и взыщет с них долг.
Но кто виснет на Меррике тенью? Кто идет по его следу? Ответ опять же напрашивался только один.
Полые Люди.
Энджел как будто шел с моими мыслями рука об руку.
— Мы теперь знаем, где он, — сказал он, — и если он с этим увязан, мы теперь при необходимости можем его застать.
Я покачал головой.
— Это у них перевалка, не более. Меррика сюда, видно, на какое-то время пустили, но до подвала он как пить дать не добрался. Кладу еще десятку сверху: тех, кто имеет отношение к дому, он в глаза не видел, кроме разве что юриста.
— Замок в задней двери совсем новый, — заметил Энджел, — я на нюх определил. Сменили совсем недавно, буквально день-два.
— Видимо, Меррика лишили ключевой привилегии. Хотя, думаю, ему на это наплевать. Он и так-то здесь, судя по всему, нечасто бывает, да к тому же подозрителен. Мне так кажется, он, едва представилась возможность, попросту решил оторваться. Не хотел быть у юриста на привязи, да вот только не знал, кто его поиск спонсирует. А знал бы, так обходил бы этот дом за три мили.
— Но ведь мы все равно на шаг впереди него, разве не так? Место за собой оставили чистым, не наследили. Знаем теперь, что он в деле, а он про это не знает.
— А ты кто такой? — усмехнулся Луис. — Нэнси Дрю, что ли? Детский детектив? Ничего, пускай себя проявит. Он же двинутый, а мало ли мы двинутых повидали. Одним больше, одним меньше: лодку ему не опрокинуть.
— Этот не такой, как все, — заметил я.
— Во как. С чего ты взял?
— Потому что он ни на чьей стороне. Сам по себе, и никто ему не указ и не помеха. Что ему надо, то он и творит.
— А что ему надо?
— Пополнять свою коллекцию.
— И теперь ему понадобился Дэниел Клэй? — спросил у меня Энджел.
— Думаю, он хочет добраться до тех, кто насиловал клэевских пациентов. Во всяком случае, Клэй к ним выводит. И Меррика Коллектор использует, чтобы их выкурить.
Луис пошевелился на сиденье.
— А какие варианты есть по Клэю?
— Такие же, что и по остальным: он или жив, или мертв. Если второе, то либо наложил на себя руки, как подозревает его дочь, — и в таком случае возникает вопрос, зачем он это сделал, — или же кто-то ему в этом помог. Если его убили, то, вероятно, ему, так или иначе, были известны те, кто насиловал детей, и его убили с целью неразглашения. Если же Клэй жив, то спрятался он, надо сказать, хорошо. И в выдержке ему не откажешь: ни разу не вышел на свою дочь. Или так говорит она, и тогда это совсем не одно и то же.