Сборник "Чарли Паркер. Компиляция. кн. 1-10

Коннолли Джон

– Должно быть, вражда действительно сильная, – рассудил Луис.

Вместо ответа Хойл сделал кивок Симеону, и тот выставил на стол миниатюрный ДВД-плеер. С нажатием кнопки «play» после некоторой паузы появилось зернистое, некачественное изображение.

– Это пришло пару месяцев назад, – прокомментировал Николас.

На экран он не смотрел, созерцая лишь змеистые изменчивые блики на стене.

Объектом съемки выступала приятной наружности блондинка – молодая, лет тридцати или тридцати с небольшим. Похоже, она лежала бездыханная, а лицо и волосы перепачкались в грязи. Она была обнажена,

но ее тело в основном загораживали массивные, с оплывшими брыльями головы хряков, хлопотливо кормящихся ее плотью.

Ангел отвернулся. Симеон нажал кнопку «пауза», застопорив изображение.

– Кто это? – задал вопрос Луис.

– Лоретта, моя дочь, – ответил Хойл. – Она встречалась с оставшимся в живых сыном Лихагена, Майклом. Делала это нарочно, мне назло. Она винила меня во всем, что складывалось в ее жизни не так. Спать с сыном человека, которого я ненавидел всеми фибрами, для нее, как видно, было чем-то вроде мести мне, родному отцу. Но она недооценивала способность семейки Лихагенов на изуверское насилие и жестокость.

– Зачем они так поступили? – тихо спросил Луис.

Не в силах сносить на себе взгляд Луиса, Хойл отвел глаза.

– Да какая теперь разница, – вяло отмахнулся он, из чего следовало сделать недвусмысленный вывод: то, что спровоцировало такой ответный ход, было не менее гнусным.

– Почему вы не обратились в полицию?

– У них нет доказательств, что это дело рук именно Лихагена. Я знаю, что эта запись пришла именно от него – нутром это чувствую, – но даже если б мне удалось убедить полицию, что за все в ответе Лихаген, я уверен: у него они бы не нашли ни следа пребывания моей дочери, даже при условии, что отыскали бы ту свиноферму. А тут еще вопросы нашей обоюдной непримиримости. Мы с Лихагеном оба не агнцы, но теперь этого уже не остановить: слишком далеко зашло.

Николас сделал знак Симеону, и тот, убрав ДВД-плейер со стола в неприметную темную нишу, скрылся в одной из задних комнат.

– Добавлю, что вы для меня в этом вопросе не первый, так сказать, порт захода, – поведал Хойл. – До вас я нанимал другого человека. Звали его Кандич – серб, которому я поручил убить того самого отпрыска, Майкла, а если получится, то и Артура Лихагена. По моим сведениям, Кандич в своем ремесле был самым умелым.

– И что из этого получилось? – поинтересовался Луис.

Возвратился Симеон. С собой он нес стеклянную колбу, а в колбе лежала человечья голова – роговица глаз обесцвечена бальзамирующим составом, кожа выбелена до цвета кости. Неопрятными рямками свисала внизу у шеи плоть.

– Получилось не очень, – сухо ответил Хойл. – Вот это мы получили с неделю назад. Я или чересчур доверился мнению о безупречности Кандича, или же это символическое предупреждение каждому, кто дерзнет пойти его путем.

– И теперь вы хотите, чтобы Лихаген поплатился за то, что произошло с вашей дочерью?

– Я просто хочу, чтобы все это закончилось. А закончиться оно сможет только со смертью одного из нас. Разумеется, как я уже сказал, для меня предпочтительней, чтобы Лихаген отправился на тот свет первым.

Луис поднялся с кресла – движение, заставившее двоих охранников у двери потянуться за оружием. Симеон взмахом велел им остановиться.

– Что ж, – обратился

Луис к Хойлу, – все это очень интересно. Не знаю, откуда вы черпаете сведения, но вам не мешает серьезно поговорить со своим источником. У меня впечатление, что он снабжает вас некачественной информацией. Никакого Лютера Бергера я знать не знаю, а оружия никогда в руках не держал. Я бизнесмен, только и всего. И еще я б на вашем месте поостерегся говорить все эти вещи вслух. Так недолго и на проблемы с законом нарваться.

Луис направился к двери, Ангел следом. Остановить их не пытались. Никто не произнес ни слова, пока гости проходили по фойе и стояли в ожидании лифта.

– Спасибо, что нашли для меня время, джентльмены, – напутствовал их Хойл. – Уверен, что скоро вы дадите о себе знать.

Створки лифта раздвинулись, и Луис с Ангелом, ступив внутрь, в молчании поехали вниз, где скрылись в хитросплетении улиц.

С самого отъезда от здания Хойла Луис не проронил ни звука. Город вокруг двигался согласно своему собственному внутреннему биению; ритму, что, варьируясь из часа в час, увязывал движения населяющих его обитателей таких образом, что иногда сложно было сказать, то ли это город диктует стиль и график их жизни, или же это, наоборот, они влияют на жизнь города.

– Мне кажется, перчатки смотрелись особенно экстравагантно, – нарушил молчание Ангел. – Эдаким финальным штрихом. Будь у него загар чуточку потемней, то Эл Джолсон [42] в сравнении с ним выглядел бы бледно.

Ответа не последовало. Впереди сменился зеленый свет светофора, но Луис, утопив педаль газа, проскочил на красный. Обычно нарываться на внимание копов он не стремился, но сейчас отчего-то рискнул. Заметно было и то, что при езде Луис зорко поглядывает в зеркала, следя за машинами, едущими сзади и по бокам.

42

Эл Джолсон (1886–1950) – популярный американский артист и певец, выступавший в черном гриме, имитировавшем негра.

Ангел из своего окна смотрел, как мимо проносятся витрины магазинов.

– Так что теперь будем делать? – поинтересовался он.

Тон, даром что непринужденно-нейтральный, тем не менее показывал, что какой ни на есть ответ сейчас не возбранялся.

– Кое-кого пообзваниваю. Выясню, многое ли из сказанного Хойлом соответствует действительности.

– Ты ему не доверяешь?

– Я не доверяю никому с таким количеством денег.

– Та голова в колбе смотрелась очень убедительно. Ты в самом деле ничего не слышал о парне, которого он нанял?

– Нет, ничего.

– Значит, не так уж он хорошо и работал, раз ты ничего о нем не слышал.

– В поддержку этого говорит уже сам факт, что его голова в банке.

– Ну и… что?

– Если в словах Хойла есть хоть доля правды, то нам придется выдвинуться против этого Лихагена, – сказал Луис. – И делать это следует быстро. Иначе он узнает, что мы высматриваем того, кто пытается нас спалить. А ему необходимо добраться до нас раньше, чем мы его вычислим. Так что, как я сейчас тебе сказал, надо сделать кое-какие звонки – от них и будем плясать.